Они сели на мягкой травке, он выпил небольшой кубок вина.
И на этом его празднование закончилось.
Утром Георг проснулся и понял, что эта "леди" обобрала его до нитки. А сама благополучно скрылась в сказочном лесу. Но, скорее всего, отправилась искать новых простаков.
Самым горьким для Георга оказалось то, что "леди" нашла и забрала даже те деньги, которые были зашиты в его куртке. Вот беда! А пришла одна беда, так жди и другую.
У подмастерья отчаянно болела голова, все плыло перед глазами и ничего странного, что увидел он огромного тролля, уже наткнувшись на него. Наткнулся и с ужасом посмотрел на громадную тушу зеленоватого цвета, одетую в драные меха. Тролль сидел посреди тропинки и с увлечением строил маленький замок из камешков. Заметив там же, на тропинке, еще и здоровенную дубину, подмастерье крикнул пронзительно и пискляво, приготовившись упасть без чувств.
У тролля, поглощенного своим занятием, дрогнула большая лапа. Причудливая конструкция разлетелась на кусочки. Чудища скорчило гримасу безграничного отчаяния. Затем тролль посмотрел на Георга, отчаянно заревел, вскочил на ноги и взмахнул дубиной над головой подмастерья.
Тот и до этого здорово испугался, но погибать не хотелось, и решил он тролля обмануть.
– Дур… Эй, честный воин! – крикнул он, поднял комочек земли и смял его в ладонях. – Оставь меня в покое, иначе я раскрошу твою башку так же, как делаю это с камнем!
А дальше произошло невероятное. Точнее, вполне предсказуемое, ведь тролли прославлены своей доверчивостью. Вот и этот раззявил рот с удивлением и даже страхом.
– Ай, колдун! – закричал он, отшвырнув дубину и падая на колени. – Не обижай меня! Вместо этого приглашаю тебя ко мне в гости на угощение.
Подмастерье сначала засомневался, но, чувствуя себя хитрым и ловким, принял приглашение. Они отправились в пещеру тролля, и тот угостил гостя вкуснейшим вином. Георг прислушивался к нескладной болтовне тролля, попивал изысканный напиток и думал, как неплохо будет водить дружбу с наивным, но сильным созданием.
– Ты знаешь, приятель, – сказал он, – если бы мы вместе начали грабить на дороге, то это была бы не жизнь, а малина!
– Приятель? – обрадовался тролль и поставил перед подмастерьем миску со странным, но вкусным супом, в котором плавал большой коготь. – Ты так думаешь?
– Да, приятель, – повторил Георг, хлебая суп, – это была бы не жизнь, а малина!
– Я тоже так подумал, – весело сказал тролль. – Вот и супчика тебе дал, чтобы ты был мне под стать.
С тех пор Георг живет со своим приятелем в пещере. Даже его прежний хозяин не принял бы к себе на работу маленького, зеленого, пучеглазого тролля!
* * *
Бесси рассмеялась:
– Какая забавная сказка!
– То-то и оно, – усмехнулся Готфрид. – Ну и что, что тролль? Самому нужно быть человеком!
Замолчали, потому что по лестнице спустилась хмурая седая Ингигерда.
– Сказка? – пробормотала она. – Если бы! С тех пор тролль спускается с горы и строит свои замки на всех дорогах. Когда я спешила сюда, мне пришлось объехать два подобных сооружения.
– Значит, он разбойник?
– Ну нет, наглости у него на это не хватает, вот что я вам скажу. А Георг трусоват.
– Но неужели Георг до сих пор не уговорил тролля расколдовать себя? – удивилась Бесси.
– Для этого нужна голова или головы поумнее, чем у Георга. А расколдовать… Некоторые изменения необратимы. Скажем, вон ту солонку может разбить и мышь, а опять превратить в целую – только волшебник.
– Как печально!
– Ну почему же? – сказал Готфрид. – Георг печет в пещере хлеб на продажу, а вырученные деньги тратит на магов, чтобы вернули ему прежний облик. Спроси Готфрида, кто поставляет хлеб и булочки в гостиницу?
– Да неужели? – пробормотала изумленная Бесси, но тут же опомнилась. – Я так благодарна почтенной Ингигерде, и плата…
– В качестве платы бросьте моей упряжке по цыпленку.
– А что у нее за упряжка? – тихо спросила Бесси у Готфрида.
– Лучше госпоже не знать, – коротко ответил тот и поспешил выполнить пожелание Ингигерды.
– О! – только и сказала Бесси. – Тогда я поднимусь и посмотрю на Айвена.
– Смотреть там особенно не на что, – возразила Ингигерда. – Если бы он был обычным человеком, то я сказала бы, что его изрядно побили, держа за горло длинными когтями. Но он могучий маг, и все могло происходить по-другому.
– Разве мага не могли избить?
Ингигерда насмешливо покачала головой:
– Можно подумать, что госпожа не знает своего мужа. Когда я меняла повязки на его ранах, он лежал смирный, как ягненок. Но как только я попыталась нафаршировать раны магией, ну и вскинулся же он. И – не желая повторять судьбу Георга – я отступила. Дала ему единственное зелье, на которое мастер Айвен согласился, – сонное. Теперь он спит, как младенец. Лучше госпоже не тревожить его сон и подумать о себе. Не дело, чтобы мастер Айвен, проснувшись, увидел у жены бледное лицо и темные круги вокруг глаз.
– Надеюсь, этого не произойдет. Здешний хозяин так заботлив.
– Хозяин? Какой хозяин?
– Готфрид.
– Но он не хозяин, а нечто вроде управляющего или дворецкого. Разве госпожа не обратила внимания на вывеску гостиницы?
– Нет.
– А зря. Любая вывеска расскажет вам больше болтливого человека. Болтун болтает о том, что ему самому интересно, а вывеска говорит все сразу.
– Как же называется гостиница?
– "У Беззащитной Сиротки".
– Какое странное название!
– Не более странное, чем "У Кривого Билла".
– Но не хотите же вы сказать, что хозяйку зовут Беззащитная Сиротка?
– Мне недосуг что-либо еще говорить, – проворчала Ингигерда, вынимая из большого кармана хрустальный шар и внимательно вглядываясь в него, – я спешу. Что, Готфрид? – подняла она взгляд.
– Мне кажется, по одному цыпленку маловато.
– Нечего закармливать их перед дорогой, иначе им не поднять не то, что карету, а самое себя.
4
И опять он шел, но теперь лесной дорогой, которая постепенно превращалась в узкое и неглубокое ущелье. Дорога была ему отлично знакома: одно из любимых мест его детства. Справа белели высокие березы, по левой же стороне золотилась гуща соснового молодняка. Все больше чувствовал в воздухе влажность и запах прелых листьев. Здесь, дальше по ущелью, господствовал буковый лес – мрачный и суровый в эту пору дня.
– Твоя песня. Это твоя песня, – мурлыкал под нос.
Он медленно двигался вперед. Не чувствовал страха, несмотря на то, что становилось все темнее и тише. Но вдруг стал отдавать себе отчет, что тишина, которая его окружает, абсолютна. Ни шума шагов, ни голосов птиц, ни даже собственного дыхания. Поднял голову, чтобы посмотреть на звезды, но небо…
– О-о-ох! – вздохнул с удивлением.
То, что двигалось по узкой полосе неба, между двумя стенами леса, явно не походило на тучи. Почувствовал влагу. На лице, на ладонях, одежде. Так не пахнут прелые листья и трава. Запах тошнотворно-сладковатый.
Кровь! Падала большими каплями из огромных, тяжелых вен, висящих здесь же над лесом. Облила его всего. Когда почувствовал страх, не мог уже свободно двигаться. Постепенно терял человеческие контуры и становился неестественно большим коричневым сгустком. Ужас, который в конце концов коснулся его оцепеневшего сознания, был последним ощущением, которое запомнил, как свое. Сгусток поглотился.