райотделением НКВД. Через два месяца после ареста, 17 мая 1938 г., Шаксель был освобожден по
постановлению Четвертого отдела ГУГБ270.
Центральный аппарат также скупо делился своими арестованными с областным управлением — такие
случаи можно пересчитать по пальцам. Врач и писатель Лотар Вольф первоначально планировался в
качестве обвиняемого по делу международной еврейской организации «Агроджойнт», следствие по
которому вел Третий отдел ГУГБ. Однако спустя несколько месяцев его передали в Московское управление, причем на основе его показаний было арестовано несколько десятков человек, а сам Вольф после такой
«отработки» был расстрелян по приговору ВКВС.
Более заметна динамика движения дел, представлявшихся перспективными, от низовых структур НКВД —
райотделов и райотде
Справка по делу Шакселя сохранилась в АСД Лотара Вольфа. Факт ареста Шакселя отмечен в дневнике В. И. Вернадского.
162
лений — к аппарату областного управления на Малой Лубянке. Трое из проходивших по делу об
«антикоминтерновском блоке» (Ганс Блох, Вальтер Розе, Валентин Гане) были арестованы районными
отделениями. Причиной их передачи «наверх» были, очевидно, не признательные показания (как уже
неоднократно говорилось, в марте 1938 г. «признавались» все), а то, что они являлись германскими
гражданами. В ряде АСД зафиксировано, что местные органы госбезопасности, проведя лишь
предварительное дознание, передавали его материалы в областной аппарат. Так поступили в Ростокинском
отделении НКВД г. Москвы после ареста группы немцев, проживавших в Сокольниках, в доме по улице
Олений вал, дом 20. Однако на Лубянке сочли следствие законченным, и все арестованные были осуждены
уже через две недели после своего ареста271.
К концу 1937 г. стало ясно, что без привлечения низовых звеньев наркомата невозможно добиться заданных
сверху темпов массовых операций. Подводя итоги кулацкой операции, об этом говорил на совещании
руководящих сотрудников НКВД 24 января 1938 г. Николай Ежов: «От мысли о ликвидации кое-где районов
и создания вместо них оперативных секторов придется отказаться, так как последняя операция показала, что
без районов мы бы ничего не сделали, мы бы с этой задачей не справились»272.
О вкладе низовых чекистских структур в немецкую операцию 1936-1941 гг. красноречиво свидетельствуют
цифры — из 625 дел, по которым у нас есть достоверные данные об органе, проводившем следствие, более
трети (218) было завершено райотделениями столицы и райотделами НКВД Подмосковья. Из 218
«районных» дел 163 приходятся на период массовых арестов с 29 июля 1937 по 31 марта 1938 г. В свою
очередь, 86 из этих 163 дел относятся к завершающему этапу немецкой операции, т. е. проходившие по ним
люди были арестованы в феврале-марте. Доля районного звена в законченных следственных делах УНКВД
МО в те месяцы составляла около 40 %.
Серпуховский райотдел НКВД, где работал упоминавшийся выше следователь Хватов, равно как
Кунцевский, Мытищенский, Коломенский и ряд других, относился к числу «ударников», давших
максимальные цифры арестованных по политическим статьям в Подмосковье. Первоначально это были
разного рода «антисоветские элементы», начиная с февраля 1938 г. — иностранные шпионы и диверсанты. В
период массовых операций эти районы ставились в пример
271 ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-39069.
272 Цит. по: Петров Н. В., Янсен М. Указ. соч. С. 319.
163
остающим, после завершения «ежовщины» туда были направлены комиссии для проверки, по итогам их
работы руководители райотделов были сняты со своих постов и осуждены273.
В большинстве районных структур НКВД, не охваченных «социалистическим соревнованием», проводилась
тактика затягивания следствия по шпионским делам, что позволило обвиняемым дождаться перемены
настроений в ноябре 1938 г. Типичным примером является дело Вильгельма Рерса, политэмигранта и
рабочего бетонного завода, которое велось Красногорским райотделом. В дальнем Подмосковье лиц,
подходивших под критерии немецкой операции, было найти не так легко. В результате такое лицо выдвигали
в резиденты, как это было с Эрнстом Гельвигом в Павлово-Посадском районе, а «низовку» набирали из
местных жителей без немецкого контекста. Следствие по делу Гельвига велось нединамично, очевидно,
местные оперативники испытывали некую растерянность перед иностранцем, который требовал
переводчика, отказываясь подписывать протоколы допросов на русском языке. В результате дело было
передано на заседание Мособлсуда, который вначале отправил его на доследование, а потом оправдал
обвиняемого.
Последний толчок проведению национальных операций дало распоряжение Ежова, датированное 1 февраля
1938 г. В нем шла речь об ускорении их темпов, содержалось требование «подвергнуть аресту всех
подозреваемых в шпионской, диверсионной и иной антисоветской деятельности немцев, состоящих в
советском гражданстве, применительно категориям, перечисленным моем приказе 00485»274. Справки на
арест немцев, готовившиеся в низовых структурах НКВД в последующие дни, напрямую ссылались на
данный приказ, регламентировавший польскую операцию.
Датой окончания национальных операций в распоряжении Ежова называлось 15 апреля, в московском
регионе массовые аресты были закончены в последий день марта. За февраль-март 1938 г. было арестовано
более трети немцев, ставших объектом нашего исследования. Днями «пиковой нагрузки» стали дни (точнее, ночи) И и 12 марта, когда было арестовано 15 и 21 человек соответственно.
В Серпуховском райотделе НКВД были осуждены его руководитель М. И. Ве-селов и следователь В. И. Хватов, о чистке в
Кунцевском райотделе НКВД см. Ват-лин А. Ю. Террор районного масштаба. С. 102-110.
274 Наказанный народ. С. 52. В основе распоряжения лежало решение Политбюро от 31 января 1938 г. (Лубянка. Сталин и
Главное управление госбезопасности НКВД 1937-1938. С. 468).
164
Таким образом, массовые аресты в ходе немецкой операции применительно к столичному региону
укладываются в период с 29 июля
1937 по конец марта 1938 г., на него приходится 556 из 720 арестов по политическим мотивам, учтенных в
базе данных, т. е. более двух третей. Из 556 человек — 111 граждан Германии, почти все они были
приговорены к высылке. Всего из числа арестованных в эти 8 месяцев осуждено 520 человек, из них
расстреляно 215, т. е. около 40 %. Данная цифра значительно меньше процента расстрелянных в рамках не-
мецкой операции по всей стране, названного в научной литературе — 76,17 %275. Такая разница связана, очевидно, с тем, что далеко не все из учтенных в нашей базе данных лиц, арестованных в период массовых
репрессий, рассматривались в качестве немцев. «Можно сказать, что больше 70 % членов КПГ арестованы
НКВД», — докладывал в конце апреля 1938 г. сотрудник представительства немецкой компартии Пауль
Йекель, называя цифру в 842 арестованных276. На долю УНКВД Московской области приходится более
четверти из них — по неполным данным его сотрудники вели следствие в отношении более чем 220 человек, которые на момент ареста являлись членами КПГ.
В рамках известного постановления ЦК ВКП(б) от 17 ноября
1938 г. были отменены «тройки» и «двойки», а также спецколлегии областных и районных судов, теперь
решения по политическим преступлениям могли принимать только Особое совещание НКВД и военные
трибуналы (ВТ)277. Приказ НКВД СССР № 00762, конкретизировавший положения этого документа, ставил
точку в практике национальных операций. В нем перечислялись «ошибки и извращения», имевшие место в
деятельности органов госбезопасности эпохи большого террора: сворачивание агентурно-осведомительной