Вдруг стены снова озаряются светом, сияние исходит от стола, на котором я была распята, и от стен, и даже от потолка. Оно голубоватое, свечение усиливается и вот появляется первая тень, за ней вторая – маленькая, еще одна большая, которая держит на руках маленькую, и еще…
Только теперь я поняла, что это души…
Души тех, кто был принесен в жертву, чистые души…
Они смеются, переговариваются, некоторые поют. Души взлетают к потолку и уходят на радугу. Одна, вторая, третья… сотая…трехсотая…
Сколько же здесь было погублено душ…
От гнева пинаю, лежащее тело Вуди, тот стонет, но не приходит в себя.
Последняя душа появляется из стены не одна, она ведет за собой две маленькие души. Она не уходит сразу, наклоняется над Вуди и проводит рукой по его лицу, и тот улыбается. Только тут я поняла, что это душа его жены и его детей. Он погубил и их, за право стать великим магом.
Мгновение, и вот они исчезли где-то под потолком, там, где сияет сейчас нестерпимый белый свет и раздается ангельское пение…
Души ушли, а тошнотворный запах усилился. Фу, надо от сюда уходить, на выходе навалены тела погибших оборотней, выпученные в агонии глаза, скрюченные конечности, Богдан бился насмерть. С трудом разгребаю эту кучу тел, где то там в ней погребен мой Богдан, моя любовь, мой волк.
– Богдан, Богдан, – трясу его, но его тело холодное, глаза закрыты, они же обещали, что он будет жить. Мне страшно, я могу потерять все без сожаления, но только не его.
Не знаю, что мне подсказало, но я тихонько начинаю дуть в глаза Богдана, и вот его ресницы вздрогнули, потом еще раз, и он со стоном открывает глаза!
– Богдан, ты жив! Мой любимый волк!– ору я.
– Ты такая громкоголосая, у меня голова раскалывается,– стонет Богдан. А у меня от счастья льются слезы из глаз, он жив, они не обманули.
– Ты жива, я так рад, что здесь случилось? – его рука гладит мои волосы, он забыл, что здесь было, амнезия, говорят так бывает, если человек перенес страшное потрясение, – ты стала другой, ты изменилась.
Ага, вот попробуй выдержать такое, попробуй не измениться, когда тебе в грудь втыкают нож, из груди вместо крови льется свет, прилетают две богини и убивают демона. Да если бы мне кто это рассказал, я бы тому челу скорую помощь бы вызвала. А тут сама все пережила.
Помогаю Богдану подняться, он, опираясь на мою руку, встает, и хромая мы движемся на выход из пещеры. Его одежда порвана, на ногах нет обуви, я тоже не лучше, и мы неизвестно где. Чертовски сложное положение.
Делаем шаг на выход, и чуть не падаем в обморок. Перед пещерой стройными рядами стоят оборотни с оружием наизготовку…
Глава 37
Они стояли напротив пещеры, маленькие, яростные, с оружием наизготовку. В их глазах горел огонь ненависти.
Не понятно было, за какие грехи они нас ненавидели, те их собратья, которых убил Богдан, сами на него напали, а значит, по законам он мог защищаться.
Богдан поднял руки в знак примирения, показывая, что оружия у нас нет.
Нам на встречу из стройных рядом вышел оборотень, он был крупнее всех остальных, в серых с подпалинами волосах уже пробивались седые волосы, на нем была золотая кольчуга, на которой сиял герб, то был глава клана.
– Приветствую тебя, Богдан, – прорычал оборотень.
– И я приветствую тебя Сюнь, – приветствовал Богдан главу клана.
– Максимилиан передал всем, кто встретит тебя, арестовать и привезти ему.
– За что такая немилость? – усмехнувшись, спросил Богдан.
– Ты украл его колдуна Вуди, и держишь того в заложниках.
– Ну, во-первых, это Вуди нас похитил, а во- вторых, он сейчас в этой пещере, можете его забрать.
Сюнь смотрит на нас с недоверием, и тихо отдает команду своим воинам. ОТ отряда отделяется небольшая команда, и, пробежав мимо нас, ныряет в пещеру. Проходи несколько минут томительного ожидания, и вот они выносят Вуди. Голова его болтается на тонкой шее, как у тряпичной куклы, ноги и руки безвольно повисли, сам он напоминает марионетку, у которой перерезали все нитки.
– Вы убили Вуди? – в голосе Сюнь гнев.
Я вздыхаю, ну что, надо снова применить свой «дар», я дую на лицо Вуди, у того чуть вздрогнули ресницы, дую сильнее, ничего не происходит. Странно, с Богданом все получилось.
Воины уже окружают нас, а Богдан так устал, что очередное сражение с многочисленными оборотнями он вряд ли выдержит. И я набираю в грудь больше воздуха, и дую в лицо Вуди, из моего рта вырывается серебристая струя. Наконец-то, он открывает глаза и смотрит на меня, как младенец смотрит на мать.