Гордо приподнял голову; при этом у Гара возникло впечатление, что череп этого человека переместился внутри покрывающей его плоти, не потревожив всего остального.
– Вы – убийца принца, тот, кого называют Парией, верно?
– Да.
– Я и сам был приличным убийцей в молодости, ведь был, а, Фэнни?
– Прикончил приличное количество пирогов, бочонков и табуретов в таверне, это да, жирный пень.
– Женщины, ничего-то они не помнят. Дракона я убил, я сам. Шмирнов его звали. Убил насмерть.
– Ты на него дыхнул, да, ГЬрдо?
– Нарисовал ему твой портрет, Фэнни. – Гордо сверкнул улыбкой, и Гар успел заметить его зубы, похожие на три обгоревших пенька после лесного пожара. – Что она знает?! Ты ведь мне веришь, мальчик?
– Конечно, сэр.
– Вот и славный парень. – Лицо ГЬрдо перетекло в сторону Гара. – А если вас надо потренировать, то я готов. Только учтите, что я уже не такой быстрый, как в молодые годы.
– Не стану злоупотреблять вашей любезностью, сэр. – Гар указал на кружку. – Могу ли я ее для вас наполнить?
– Сделайте одолжение. Воспоминания вызывают жажду.
– Могу себе представить. Вот, пожалуйста.
– Премного благодарен. Видишь, Фэнни, твой мальчик все же научил их там, в столице, хорошим манерам.
Мать Спайдо в ответ что-то проворчала и грозно загремела горшками и сковородками. Спайдо, предупреждая просьбу матери, пошел за водой и спелой репой, оставив Гара в компании дядюшки Гордо. Пока ГЬрдо продолжал повествовать, как он чуть не прикончил Удан Канна, попав в засаду, где на него бросилась сразу дюжина хингистов, которых он убил, хоть ему и было их жаль и все такое, Гар пытался припомнить, что написано в учебниках Тйан-ши-шеки насчет способов ускорить неизбежное в случае патологического ожирения.
По мере того как день клонился к вечеру, подвиги ГЬрдо завели его на север, на родину Джэнси Гейн, и дальше. Ароматы кипящих, жарящихся и пекущихся блюд в конце концов вывели Гара из задумчивости и прервали его собственные воспоминания. Они даже заставили Гордо вставить описание пира в самый разгар битвы, и он начал пускать слюни, словно голодный охотничий пес, стоящий с подветренной стороны от хорошо прожаренного ростбифа.
Мать Спайдо послала Гара с сыном к ручью, чтобы умыться и принести воды. На Спайдо было жалко смотреть.
– Простите, сэр, даже не знаю, что вы должны подумать о моих родных.
– Я нахожу их очень интересными. Ты сказал, что твоя мать живет в своем собственном мире…
– Да, сэр.
– Твой дядя привносит в него от себя добрый кусок.
– Это правда, сэр. Никогда не знаешь, что он скажет.
– Или насколько можно верить сказанному. Спайдо удивленно поднял брови и взглянул на убийцу.
– Сэр, я думаю, вы точно знаете, насколько этому можно верить.
– Понял.
Спайдо стряхнул с рук воду.
– Если дядюшка ГЬрдо рассказывает не о деревне или происходящих в ней событиях, то его сведения устарели на десять лет.
– Кроме тех, которые ты сообщил ему в своих письмах.
– Я лишь вскользь упомянул о вас, сэр, до того, как узнал о задании и все такое.
– Я это запомню, Спайдо. Спасибо. К тому времени, как они вернулись в дом, ГЬрдо переместился со своего места у стенки во главу стола. Гар отметил, что у той стены, где сидел Гордо, не было скамьи или табурета. Ему показалось, что под покрывалом мелькнул край толстого бревна, но он не был уверен, потому что ГЬрдо восседал на нем, словно какой-то странный гибрид гриба с человеком.
Хозяюшка Блотт усадила Спайдо по правую руку от себя, а Гара по левую, потом постучала по крышке стола деревянной разливной ложкой. Резкий звук прервал рассказ Гордо о приключении в Башне монахинь ордена Пресвятой Девы с Сильно Бьющимся Сердцем, и хозяюшка Блотт начала говорить прежде, чем он смог продолжить.
– Ладно, мы с вами сейчас устроим пир и назовем его официальным банкетом по случаю возвращения моего сына, героя Торфея. Будет подано четыре с половиной перемены и еще немножко. Сперва суп.
Она отошла назад к плите и вернулась с огромной кастрюлей и четырьмя мисками, размером со стальной шлем. Разлила по мискам густое коричневое варево, в котором плавали куски странной формы, и поставила миску перед каждым из гостей.
– Давайте ешьте, и чтобы все съели! Гордо и Спайдо схватили миски и начали пить, Гар последовал их примеру, не дожидаясь ложки. Аромат ударил ему в ноздри, будто кулаком – не больно, но чувствительно, – и, вкусив первый глоток, он вздрогнул. Острый бульон был восхитительным, а маленькие кусочки овощей взрывались на языке, словно хлопушки с сюрпризом из ароматов. Ломтики ветчины таяли во рту, а крупные куски немного жестковатого мяса – очень похожего по вкусу на куриное – вносили в блюдо экзотическое разнообразие. Он не успел опомниться, как опустошил свою миску, вслед за сидящим напротив Спайдо, протянул ее хозяюшке Блотт.
– Еще, пожалуйста.
Широко улыбаясь, хозяюшка Блотт разделила остаток между Гаром и Спайдо, холодно проигнорировав ГЬрдо. Сперва ГЬрдо возмутился было, но быстро сообразил, что если он не может наполнить свой рот едой, то может наполнить воздух словами, и возобновил свой рассказ о монашках.
Суп был настолько хорош, что Гару показалось, будто эта история стала гораздо интереснее, чем в начале трапезы, и даже почувствовал, что ему больше не хочется оказывать Спайдо ту услугу, которую Удан Канн оказал ему самому.
Второе блюдо имело вид трех небольших овальных слоеных пирожков, разложенных на тарелке в виде трилистника, политых желтым, как яичный желток, соусом и украшенных веточкой свежей мяты. Для этого блюда Гар получил вилку, хотя после первого же кусочка подумал, что, возможно, тыкать вилкой в легкие, воздушные кусочки теста является нарушением Тианши-шеки. Соус оказался одновременно сладким и острым и оттенял вкус щедро сдобренного пряностями мяса внутри каждого пирожка.
И Гар, и Спайдо попросили добавки, которую и получили, но хозяюшке Блотт явно не понравилось то, что тощий Гар не отстает от ее сына ни на один кусочек.
Гордо тут же заметил ее смущение.
– О, Фэнни, твой мальчик встретил достойного соперника. Я уступаю этим двоим, пусть соревнуются между собой.
– Так и будет, потому что ты больше ничего не получишь, бегемот! – Она приветливо улыбнулась Гару и Спайдо. – Просто сердце радуется смотреть, как вы едите, мальчики. Мы нарастим немного мяса на ваши ребра, будьте уверены.
Она вернулась к плите, повернувшись спиной к столу, но продолжала прислушиваться к разговору, а Гордо трещал без умолку:
– Посмотрели бы вы, ребята, на меня в Башне, я ел все что попадется, чтобы только поддержать силы, потому что, видите ли, этим монашкам здорово приспичило. И многие из них были северянками, а вы знаете, что это значит, э? Нет женщин более страстных, чем северянки, вы же знаете.
– Чушь собачья, Гордогриб. – Хозяюшка Блотт круто обернулась, потрясая топориком для мяса. – Славная девушка Фолтейна ничем не хуже. Тебе хочется экзотики, но тебе ведь это не доставляет удовольствия, а, Малло?
– Ну, ма, откуда мне знать? Она искоса взглянула на него, потом намекающе улыбнулась.
– Ты ведь не пытаешься убедить свою мамочку, что не приобрел никакого жизненного опыта с тех пор, как уехал?
Спайдо вспыхнул и стал слегка заикаться:
– Ну, возможно, накануне битвы, когда я не знал, останусь завтра жив или нет, я и искал общества какой-нибудь девушки.
– Я это знала! Знала! Бегал за юбками в столице. Может, даже спал с этой Фэнси Джейн, содержательницей борделя.
– Ее имя Джэнси Гейн, ма, и она была охранницей в борделе.
– Если работаешь в борделе, то работаешь в борделе. – Мясной топорик со звоном разрубил кусок розового мяса на разделочной доске. – Воспитанные леди не живут в борделях.
– Ма, принцесса Рисса была в том борделе, который охраняла Джэнси Гейн.
– О, и ты будешь уверять меня, что эта северная вертихвостка, Фэнси Как-ее-там, спасла Риссу и вывела ее оттуда?
– Ну да.
– И ты этому веришь? – Хозяюшка Блотт застонала и стала рубить мясо на мелкие кусочки. – Вы, мужчины семейства Блотт. Вам только подмигни, улыбнись, свистни, и вы готовы поверить чему угодно. У вас слабость к блондинкам. Надеюсь, эта Фэнси Джейн стоила того, чтобы разбить сердце матери.