– Рэнго, дорогой, – произнесла она, врываясь в зал, для проформы стукнув в дверь, – поехали со мной на охоту!
Принц поднял взгляд от кипы бумаг, и мелькнувшее на его красивом лице раздражение тут же сменилось на более приветливое, хотя и не совсем радостное выражение. Он поднялся и поцеловал ей руку.
– Рисса, любимая, – ответил он. – На охоту? Теперь, когда надо продумать планы нашей свадебной церемонии и коронации, а стране грозит страшная опасность?
– Именно на эту опасность я и хотела поохотиться, – возразила она немного запальчиво. – Говорят, что крылатые змеи не дают покоя торговцам скотом. Я подумала, мы могли бы поехать и сбить одного из них. Из его шкуры для нас с тобой выйдет по паре прекрасных сапог и по поясу – Сапоги и пояса меня сейчас мало заботят, – сказал принц, отпуская ее руку.
– Тогда как насчет настроения наших подданных? – спросила принцесса. – Они ждут, чтобы воинственный принц взошел на трон, но ты, по-видимому, превратился в клерка!
– Вероятно, именно клерк и нужен в мирное время, драгоценная моя, – сказал он. – Если им нужна помощь армии, я пошлю один из отрядов гвардейцев. Они разделаются со змеями.
Рисса надула губки, ненавидя себя за это, но не в состоянии сдержаться. Рэнго был прав. Ее собственные родители правили больше при помощи свода законов и собственного примера, чем военных подвигов, но она не ожидала, что Рэнго так быстро угомонится. Когда они с Джэнси встретили его после из отъезда из Антуруса…
Она могла бы прибавить еще что-нибудь к сказанному, но послышался стук в дверь зала заседаний.
– Это мой следующий посетитель. Рисса, – сказал принц, лицо его осталось бесстрастным. – Я пошлю дивизию гвардейцев на охоту за крылатыми змеями.
Рисса умела понять, когда ее выпроваживают. Она покинула зал, едва взглянув на худого человека в одежде священника, который ждал у двери.
Леммл Таудей посмотрел вслед удаляющейся принцессе.
– Принцесса совсем не выглядит счастливой, – заметил он принцу Рэнго.
– После свадьбы и коронации она станет более уравновешенной, – ответил принц. – Сейчас она все еще привыкает к своим новым обязанностям после беззаботной жизни, полной приключений.
– Я слышал, что принцесса попала в рабство, была продана в бордель и спаслась, лишь осмелившись совершить путешествие по населенной злыми духами пустыне до самых врат Антуруса, города мертвых, – заметил Леммл.
– Именно так, – ответил принц. – То было время, когда она отвечала только за себя. Время немедленного вознаграждения и славы. Время без ритуалов, помпы или протокола. Она успокоится, когда осознает бремя своего нового положения.
– Как осознали вы, ваше высочество?
– Вот именно. У тебя есть для меня новости? – Принц внезапно улыбнулся. – Прости меня, Леммл. Я забыл долг гостеприимства. Короткая беседа с Риссой выбила меня из колеи. Садись к огню и позволь принести тебе вина.
Когда принц откупорил вино, жидкость вскипела, но совсем не так, как шампанское или пиво, и выплеснулась густой коричневой струей в кубки. Наморщив лоб, принц понюхал вино.
– Это не пиво. Собственно, у него необычно сладкий запах.
Он осторожно отпил, потом глотнул побольше.
– Совсем недурно. Леммл, я полагаю, что магические аномалии распространились на мой винный погреб. Хочешь попробовать? Это, несомненно, редкий спиртной напиток.
– Что бы вы ни пили, мой принц, мне все понравится, – ответил священник, пробуя странный напиток.
– Не перейти ли нам к делу? – мягко подтолкнул его принц Рэнго.
– Как пожелаете, сир. Я пришел доложить, что Демон Тьмы продолжает появляться из черепа Каларана. Я интерпретировал этот знак так успокоительно, как только мог, но Верховный Жрец обеспокоен и думает, что нам не следовало позволять увозить свиток и амулет из Калтуса.
Принц улыбнулся и отпил темной, тягучей жидкости.
– Что они от меня хотят? – спросил он. – Они ведь согласились с советами моих прорицателей, а теперь артефакты уже увезли к местам их хранения.
– Некоторые вспомнили, что вы имеете связь с мономагами, сопровождающими каждого из героев, – ответил Леммл Таудей, делая вид, что удручен своими новостями. – Ходят разговоры о том, чтобы заставить вас отозвать генерала Блейд и Тара Квитника прежде, чем они выполнят свои задания.
– Чертовская наглость! – воскликнул принц. – Разве они не понимают что на карту поставлено гораздо больше, чем недобрые знамения заколдованного черепа? Подозреваю, что у Каларана могло хватить злобы так настроить свой череп, что он теперь дает нам ложные знамения!
Леммл улыбнулся.
– Ну, это здорово придумано, ваше высочество. Я могу это использовать, если протесты станут слишком громкими. Конечно, мне придется очень осторожно намекнуть кому следует…
Принц выдвинул ящик, вытащил маленький звенящий мешочек и протянул его священнику.
– Я тут кое-что собрал для твоей благотворительности, – сказал он, – наскреб несколько монет дополнительных пожертвований. Не думаю, чтобы до коронации мне снова удалось так легко собрать что-нибудь еще. Конечно, после коронации я получу доступ к казне. Однако, если амулет и свиток вернутся, церемония может быть надолго отложена.
Леммл проглотил остаток напитка, встал со стула и низко поклонился. Мешочек исчез в кармане его одежды.
– Я понимаю, ваше высочество. Сделаю для вас все, что смогу.
– Сделай, – произнес принц, глядя ему вслед, – сделай.
ОЧЕНЬ ГРОЗНОЕ ОРУЖИЕ
(Дэвид Дрейк)
Солнце, поднимающееся над стенами и башнями Калтуса, золотило доспехи Джэнси Гейн и ее спутников, которые смотрели с западного холма на город. Сквилл, связист-мономаг, стоял на коленях в сторонке от остальных, занятый своими чарами.
Вьючные лошади заржали, недовольно оглядываясь в поисках растительности, мечтая попастись во время короткой остановки. Для них будет еще меньше еды, когда путешественники вступят в Запустение Томидор; большую часть груза каравана составляли припасы для самих лошадей.
Лошадьми ведали десять видавших виды наемников – пятеро людей, остальные – эльфы. Все как один были народ тертый, покрытый шрамами. Они уже повидали смерть в сотнях различных обличий и внутренне готовы были снова с ней встретиться.
Калла Малланик, эльф, верный спутник Джэнси, стоял рядом с ней с мрачной миной на аристократическом лице. В руках он держал свой лук с серебряной тетивой. Его стрелы из огненного, кованного эльфами золота, никогда не били мимо цели и без промаха разили тех злодеев, в которых он метил.
Джэнси Гейн была одета в рогатый шлем и кожаную кольчугу, усыпанную железными медальонами с изображениями грозных богов. Маленький круглый щит, окантованный сталью, в центре которого имелся острый стальной выступ, висел у левого бедра. Он уравновешивал тяжесть висящего справа бородатого боевого топора по прозвищу Кастратор.
Средний палец правой руки Джэнси обвивала странно искаженная женская фигурка: то была Сомбризио, массивный перстень, выкованный полубогами из самородного серебра, добытого из сияющего метеорита. Огонь, мерцающий в глазах Сомбризио, только отчасти был отражением восходящего солнца, так как, несомненно, перстень был не менее живым, чем сама Джэнси.
Некоторые фонари еще горели там и сям на улицах Калтуса. Несколько окон еще светилось, но окна в башне, где предстояло жить принцессе Риссе до свадьбы с принцем Рэнго, были темными. Риссе, которую Джэнси спасла и которая вместе с Джэнси сражалась, преодолевая бесчисленные опасности, причем каждая следующая была гибельнее предыдущей, чтобы с триумфом занять свое место рядом с принцем…
Яркая молния сверкнула среди туч на западе. Воздух на вершине холма застыл в неподвижности так же, как лица героев, обращенные к дому, которого многим из них не суждено больше никогда увидеть.
Сомбризио пукнула.
– Королевская лотерея – это был верняк, – произнес Калла голосом, напоминающим скрежет трущихся друг о друга жерновов. – Ни один шар не мог выйти из ловушки, кроме старого доброго миллион семьсот девяносто две тысячи пятьсот тридцать девятого. У меня допуски были тоньше блошиных усов! Ни один эльфийский искусник в…