— Не беда. Узнаем!
Лиса вильнула коротенькой юбочкой и исчезла.
Час её не было, два. Наконец прилетела. Весёленькая, довольная.
— Что бы вы без меня делали? Узнала! Всё узнала. Звоню я вашему Зайке с телефона-автомата.
«Внучек, — говорю старушечьим голосом, — это соседка звонит. Бабушки твоей. С почты. Из деревни этой… Ну как её?»
«Лесной», — подсказывает Зайка.
«Ага, из неё… По дороге этой, железной… Ну, как её там?»
«По Рижской».
«Вот-вот… по Рижской. Заболела твоя бабушка… С улицы этой…»
«Хвойной».
«Ага… Так что собирайся, внучек, собирайся, милый. Поторапливайся. Если хочешь успеть. С бабушкой проститься. И гостинцы не забудь. Маслица, селёдочки…»
— Пивка, — подсказал Волк.
— Пива я не просила. Не люблю его.
— Ну и дура! Что может быть лучше пива? Холодного, с воблочкой.
— Заяц! — сказал Кузьма. — Заяц может быть лучше. Иль забыли, милые, о чём речь ведём?
— Извини, Кузьма, — сказала Лиса. — Не забыли. Так вот… Я ему лапшу на уши вешаю. А он вдруг… ка-ак заплачет… Зайка мой. Клянусь. Мне так жалко его стало!
— Коли заплакал — поверил, — сказал Кузьма. — Заплакал — значит, он наш!
— Он у нас добрый, — сказал Волк. — Зайчик наш любимый.
— Я добрых люблю, — сказал Кузьма. — С недобрыми хуже. За жизнь свою цепляются. Отдать жалеют.
— Прав ты, Кузьма. — сказал Волк. — Из-за копейки удавятся!
— Всё! — обрезал Кузьма. — Собираемся.
Он подошёл к луже. Напился из неё. Отёр с морды капли.
— Нож берём поострей. Мешок, верёвки… Ничего не забыли?
Волк складывал всё, что называл Кузьма, в школьный ранец, который нашли тут же, в подвале.
— Ну, я пошла, — сказала Лиса. — Вернётесь — дадите знать. Ни пуха вам, милые, ни пера!
— Куда это «пошла», красавица? — спросил Кузьма. — Или план тебе свой не нравится?
— Нравится. Очень нравится. Но — детишки малые. Один завтра женится, дубина. Другой — в армию идти не хочет. Денег не напасёшься! И всё я одна, бедная мама.
— Зубы нам не заговаривай, — сказал Кузьма. — С нами поедешь!
— Не поеду я никуда! — разозлилась Лиса. — Тоже мне… Начальничек!
— Че-го?! — оскалился Кузьма. — Не по-е-дешь?!
Он встал на задние лапы, передние положил ей на белоснежную кофточку.
— Не по-е-дешь?!
Лиса спихнула его лапы с плеч. На кофточке остались грязные следы.
— Фу, дурак! Так обращаются с девушками? Ну, и манеры! Где вы только воспитывались?
— В школе благородных девиц, — захохотал Волк. — У Бабы-Яги!
— Поедешь или нет? — снова спросил Кузьма.
— Поеду, поеду, — сказала Лиса. — Не могу я таких красавцев бросить.
— Отлично! — обрадовался Волк.
— Но с одним условием. Ты, Кузьма, брюки наденешь и пиджак.
— Ещё чего? Барство какое! Может, и галчтук ещё нацепить? Как его там, «бабушку»?
— Бабочку, — подсказал Волк.
— А что? И галстук-бабочка не помешает, — сказала Лиса. — И на задние конечности пора становиться. В таком виде мы далеко не уедем.
— Не умею я на задних ваших.
— Сумеешь. Палочку возьмёшь. На неё опираться будешь. Как добрый старенький дедушка.
— Она права, — сказал Волк. — И так все на нас пялятся.
Кузьму нарядили в брюки и пиджак. В руки дали палочку для прочистки канализации. С резиновым наконечником. И Кузьма, низко-низко согнувшись, опираясь на палочку, как добрый старенький дедушка, с «добрым» Волком и «добренькой-предобренькой» Лисой, направился к выходу из подвала.
Глава одиннадцатая
ДЕРЕВНЯ ЛЕСНАЯ, УЛИЦА ХВОЙНАЯ
За окном электрички мелькали весёленькие пейзажики. Ласковая зелень, тёмные после зимы поля, разноцветные машинки у переездов.
Вот в голубом небе пролетел вертолётик.
Кузьма не переставал удивляться, как изменилась родина:
— Не было ничего — и нате! Всё само катится, летает. Без лошадей, без ковров-самолётов.
Лиса смотрела на него с улыбкой:
— Есть чему радоваться? Грязища, тараканы. Заграница — да! Там жить можно.
— Я за границей не был, — сказал Кузьма. — Хватит папочки, дурака. Мне моя земля нравится. Реки, озёра. А леса такие — вовек не поймают!
— И я люблю родину, — сказал Волк. — Если голову иметь, можно всю жизнь не работать.
— Голову хорошо иметь, — сказала Лиса, — когда эта головка красивая. Глазки блестят, щёчки горят. Э-эх! Где мои семнадцать лет?
— «Где, где»! В тюрьме! — пошутил Волк.
— Врёшь! — обиделась Лиса. — Больше пятнадцати суток мне не давали.
Вот так, мило беседуя, друзья подъехали к платформе Лесная.
Деревянная платформа стояла посреди рельсовых путей. Левые вели в город, правые — обратно. Доски на платформе почернели от времени и велосипедных шин.
— Куда идти? — поинтересовался Волк.
— Сейчас узнаем, — сказала Лиса.
Она подошла к молодому симпатичному Оленёнку. Оленёнок ехал в город. На нём был чистый городской костюм. В руках — портфель и букетик цветочков.
— Здрасьте, — улыбнулась Лиса. — Улица Хвойная… Не подскажете?
Она улыбалась, вертела хвостиком.
Оленёнок даже смутился.
— А кто вам нужен? Я сам с этой улицы. Хвойной.
— Ой, как хорошо! — обрадовалась Лиса. — Нам Зайцева очень нужна. Бабулька. Знаете такую?
— Кто ж Зайцеву не знает? «Бабульку»! Эта бабулька ещё не старулька. Идите по той тропиночке вверх. Через лесок. Мимо озерульки. А дальше — по асфальтульке. И придёте. К вашей бабульке.
Оленёнок радовался своим шуткам. Он бы и сам проводил, да в городе его ждала невеста. Черноокая красавица Тёлочка.
Друзья спустились с платформы, перешли рельсовые пути, а дальше вверх, по тропиночке. По влажной после дождя траве. Не вытоптанной ещё очередными дачниками.
Шли, шли и пришли.
Но вместо ожидаемой развалюхи они увидели крепкий дом. За высоким сплошным забором.
Они обошли дом. Затем осторожно перелезли через забор со стороны леса.
Что они увидели внутри — не поддаётся описанию. В сарае резвились кролики. По участку разгуливали неизвестной породы птицы. Похожие на индюков, но с огромными, словно букеты цветов, хвостами.
— Павлины, — сказала Лиса. — Я за границей их видела. Каждое пёрышко — на вес золота.
— Хвост — он и есть хвост, — сказал Кузьма. — Ни мяса на нём нет, ни жира. Обыкновенный веник.
— Э-эх, — только и вздохнула Лиса.
Бабушки дома не оказалось. Из каменного гаража к воротам шли две широкие колеи. С чётким рифлёным узором.
— Укатила наша бабулька? — сказал Волк. — На танцульки.
— Ну, у вас и порядки, — сказал Кузьма. — У нас, в сказке, бабушки дома сидят. Внучат нянчут. Нас, Волков, дожидаются. Есть захотел — прямо к ней иди. Она всегда дома. Голодным не будешь. А у вас…
Волку вдруг стало обидно, что Кузьме всё здесь не нравится.
— Зато у нас, — сказал Волк, — охотники в тебя не стреляют. У нас защита животных есть. И ветеринары есть. Плохо станет — можно в зоопарк прийти. Там всегда накормят.
Кузьма опешил от таких речей.
— Волку — в зоопарк?
— Да! Если жрать нечего.
— Успокойтесь, ребятки, — сказала Лиса. — Надо спешить. Пока внучек наш любимый не приехал.
Они вошли в дом. Внутри было ещё интересней, чем снаружи. В углу стоял японский телевизор, слева от него — видик. В паркетных полах отражалась хрустальная люстра.
— Ну и хоромы, — сказал Кузьма. — У нас, в сказках, так только цари живут.
— А у нас, — сказал Волк, — так живут самые простые труженики села.
Лиса взяла со стола серенький листочек. Это была телеграмма.
Дорогая бабушка!
Пожалуйста, не умирай. Дождись меня. Я скоро приеду.