Конечно, полагаться на такие эфемерные категории как «чую — не чую» — такое себе удовольствие. Однако с тех пор, как Медведь поделился частью способностей с молодым человеком, его доверие к собственной интуиции выросло кратно.
Молодые люди собеседниками оказались интересными. А потом Николай предложил принести шахматы.
Игра шла уже второй день.
— Ага! — обрадовался он, найдя устраивающее его решение. — А мы вот так, Ваше благородие!
Буровин в ответ только криво усмехнулся. Пока его сопернику долгое обдумывание выигрывать особо не помогало. Во всяком случае, три из четырех партий он довольно бездарно проиграл.
— Да как скажете, Николай, как скажете! — не отрывая взгляда от макра Буровин сделал ход конем, поставив соперника в очень неприятное положение.
«Вилкой» он умудрился поставить под удар одновременно ладью и ферзя. Теперь же парень с интересом ждал, какой выбор сделает его визави. Спасет «королеву» — мат через два хода. Если проявит благоразумие и выведет из-под удара «туру», то побегает еще сколько-то.
Собеседник в ответ на такой ход конем только крякнул. Не увидел он его заранее. Зевнул. О чем, спрашивается, все это время только думал?
— Анечка, леску передай, пожалуйста! — попросил Буровин, прекрасно поняв, что его собеседник вновь погрузился в свои мысли.
Девушка тут же вытащила из саквояжа требуемое и протянула молодому человеку.
— Это новый вид искусства? — поинтересовался Николай, наблюдая за тем, как Владимир привязывает ложку к цилиндрику макра. — Я, знаете ли, тоже не чужд прекрасного!
Влад только хмыкнул. Это их попутчик для черновласки старается. Впечатление производит. Кстати, ошибка. Если уж решил сблизиться с «объектами», то учитывай их личностные черты. Подкатывать к сексапильной «помощнице» восемнадцатилетнего парня — такой себе план. Даже в шутку. Даже столь деликатно. У него же чисто на гормонах обязан взыграть инстинкт «Мое!!!».
— Это каким? — невинно переспросил Буровин, тонко ухмыльнувшись. — Бокс англицкий? Сават франский аль борьба греческая?
Не удержался парень от тонкого троллинга. Больно уж характерными следами были украшены сбитые кулаки собеседника. Вот и проскочила мысль, что если тот искусствам и не чужд, то явно боевым!
Николай вздрогнул. Андрей оторвался от доски и вопросительно уставился на молодого человека. Тот невинно улыбался.
— А что это друзья ваши с нами не общаются? — решил еще чуток форсировать события Влад.
— Они устали, отдыхают! — ответил соперник по шахматной доске.
— Вы же на смену едете, верно? — поинтересовался Буровин, и тут же протянул. — Понимаааю…
«Все, этого хватит!», — решил молодой человек. Завуалированное предложение поговорить без обиняков он озвучил. Теперь решение за второй стороной.
— Вот и отсыпаются, — вздохнул Андрей, которого молодой человек определил как главного в их компании. — Когда еще придется?
— Вдруг война, а я уставший, — понимающе кивнул Влад, вновь возвращаясь к своему занятию.
«Ну на нет и суда нет!», — решил он.
— Ка-кая война? — слегка запнулся Николай, с удивлением взглянув на своего командира.
— Да не все ли равно какая, — отмахнулся Буровин. — Главное, что она.
В купе повисла тишина. Первым ее нарушил опять же молодой человек.
— Во сколько мы в Москву прибываем? — поинтересовался он, лишь бы сменить тему.
— В четыре пятнадцать, — на автомате откликнулся Андрей.
— А ближайшая остановка когда?
Повелитель черных фигур на нынешнем поле боя достал часы-луковицу из внутреннего кармана своего жилета.
— Через двадцать минут, — сообщил он. — Десять минут стоим.
— Отлично! — выдохнул парень.
Очень уж ему хотелось размять ноги.
— Хорошо! — выдохнул Владимир потягиваясь.
На улице по вечернему времени уже было прохладно. Однако легкая свежесть ощущалась скорее благом.
Да, ныне путешествовать им приходилось вовсе не в плацкарте «Владивосток — Москва» (у Буровина в бытность Колчаковым такой опыт был — удовольствие то еще!). Купе первого класса — это прекрасные кожаные полноразмерные диваны, замечательный стол и вообще очень уютная атмосфера каюты круизного сухопутного лайнера, отделанной дорогими сортами дерева. Однако на второй день размять ноги уже хотелось очень и очень. При любой возможности.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась Анечка, пристально наблюдая за парнем.
— Танцую, — буркнул тот досадливо, внутренне выматерившись. — От счастья.