— Или о том, что она достаточно умна, чтобы пространно врать, — тихо пробормотала Джейн, нагнувшись за чемоданом с вещами первой необходимости. Ничего из того, что она может вытворить на этой неделе, не пойдет ни в какое сравнение с Молли, с тем, как она легко и свободно обращается с правдой. Последние страхи Джейн испарились.
Джон шагнул к ней.
— Чувствую, вы не рады?
— Я? Что вы, я рада. Но, к сожалению, я не работаю с кузиной. Я живу в Фэйрфаксе, где у меня свой детский сад. Он будет закрыт на следующей неделе, вот я и нашла время помочь Молли, раз уж она не смогла… не смогла выполнить свои обязательства. Что-то не так?
По его нахмуренным бровям было видно — не так. А что поделаешь.
— Нет, все в порядке. Я сам живу рядом с Фэйр-факсом. Веду несколько курсов в местном университете.
Джейн спросила бы, в котором, но ее это не интересовало. Достаточно того, что этот человек — преподаватель университета. Все слегка прояснилось. Так, по мнению людей, наряжаются преподаватели на летние каникулы! Только вот его тело было таким « непрофессорским »…
— В самом деле? — спросила она своим воспитательским тоном. — Что вы преподаете?
— Политологию. — Джон подхватил чемоданы Джейн, словно в них лежали перья. — Мы едем?
Интересно, этот человек когда-нибудь говорит больше трех слов за раз? Из него ответ клещами не вытянешь. Она вяло помахала рукой Имоджен и пошла за Джоном к «кролику».
— А почему вас пригласили на конференцию, профессор? — спросила она, складывая вещи в багажник рядом с жуткими чемоданами, должно быть, его.
— Я точно не знаю. Я написал несколько статей в разные журналы. Может, поэтому. И, пожалуйста, называйте меня Джоном. Неделя — слишком долго для формальностей.
Хорошо, он выдал ей — она подсчитала в уме — целых пять предложений. Это прогресс. Надо заставить его сказать что-нибудь еще.
— Как интересно. Вероятно, это статьи о политике?
— Нет, об органическом садоводстве, — сказал он, затем, похоже, прикусил язык, словно беря обратно свой заумный ответ. — Простите, мисс Престон… Джейн. У меня начинается приступ аллергии, и я в мерзком настроении. Извини меня. Да, конечно, статьи о политике. Хотя я во многом не согласен с нынешним правительством. Думаю, меня могли пригласить только по этой причине — ведь конференция нацелена на свободный и открытый обмен мнениями. Это достойный подход к руководству.
— Как… интересно. — Джейн села на пассажирское место. Надо было взять шарф, потому что легкая укладка Ангела подвергнется испытанию, как только они поедут по шоссе на скорости не меньше шестидесяти пяти миль в час… или так быстро, как сможет скакать «кролик».
— Ты разбираешься в политике, Джейн? — Джон повернул ключ зажигания, и мотор завелся только с третьего раза.
— А надо? — осторожно спросила она. Джейн старалась понять, что он за человек, но не получалось. Как будто в нем две разных личности, которые перебивают друг друга.
— Вероятно, нет, — улыбнулся он и посмотрел на нее.
Дыхание перехватило. До сих пор она не замечала его глаз. Как же она не обратила внимания? Потрясающие. Не васильковые. Но и не бирюзовые. Сине-зеленые — один из ее любимых мелков «Крайола», но не совсем то. Цвета морской волны? Уже ближе. Сложно поверить, но даже в большой коробке «Крайолы» с девяносто шестью мелками нет цвета великолепных томных глаз Джона Романовски.
Джейн встряхнулась. Пора отвлечься от пастели и томности и сделать вид, что ей интересны рассуждения этого парня, а не его глаза.
— Ты сказал, что не согласен с нынешним правительством? А президент приедет на конференцию?
— Насколько известно, нет, но его планы могут измениться в любое время, — он опять широко улыбнулся. — Но не волнуйся, я не буду бросаться на него и трясти, пока он не согласится запретить морское бурение.
— Очень жаль. — Джейн откинулась на спинку сиденья, которое угрожающе зашаталось, будто хотело завалиться назад, но потом вроде бы опять стало устойчивым. — Ты бы держал его, а я бы описывала, какой вред наносится морской флоре и фауне, а также птичьим заповедникам. А если у тебя нашлось бы несколько пастельных мелков, я нарисовала бы ему картинки, хотя, скорее всего, понадобится лишний черный мелок.
— Наверное, это тоже не лучшая мысль. Джейн удалось вяло улыбнуться:
— Да, и мне так кажется.
Минут десять они молча ехали по шоссе.
— Спасибо, что не заставил меня подписывать это соглашение, — наконец сказала Джейн, перекрикивая грузовики, которые с грохотом проносились мимо.
— Я решил, что тебе можно доверять. — Джон перестроился в левый ряд, словно «кролик» и в самом деле мог не отставать от машин, несущихся на скорости восемьдесят миль в час. Но тут же вернулся обратно, когда ему громко и протяжно засигналил грузовик. Он плотно сжал губы, костяшки пальцев побелели. — Кажется, я немного забылся. Извини.
— Забылся? — Джейн смотрела на грузовик, который пронесся мимо. — То есть? Это не твоя машина?
Он бросил на нее быстрый взгляд:
— Нет, не моя. На самом деле у меня «феррари».
— Ну да, конечно. И естественно, красный. Осторожно, Джон. Будешь врать — нос вырастет, — пробормотала Джейн и включила радио, чтобы по дороге от Вашингтона до Кейп-Мэй звучало что-то другое, а не ее такие естественные вопросы и его остроумные ответы.
Когда «кролик» выехал на трассу 1-95, Джон уже начал думать, что совершил ошибку. Нет, кучу ошибок. Вот что случается, когда постоянно работает писательское воображение. Начинаешь воспринимать мир, будто сюжет книги.
Но в сюжетах он может манипулировать персонажами, управлять действием и в конце концов получить миллион неправдоподобностей, с виду очень логичных и даже благоухающих розами.
Если бы тут была тетушка Мэрион, — а он иногда мог поклясться, что она уменьшается, становится невидимой и садится ему на плечо, — она бы нашептала ему на ухо обо всех ошибках.
Во-первых, идея с чудаком, даже сглаженная до получудака. Он же и правда не такой. Он не протянет неделю. Черт, он не смог протянуть и десяти минут. Такие идеи хороши в теории, но паршивы на практике.
Во-вторых, взять с собой спутницу.
В третьих — лишь тройной прыжок от чудачества, — попытка не острить. За все тридцать три года она ни разу не удалась.
В-четвертых, вранье, славной маленькой училке, сидящей рядом.
Наконец — эта часть списка решала его проблемы, — серьезные размышления о том, чтобы рассказать ей правду, припарковать жестянку у проката автомобилей, взять машину с нормальной скоростью, остановиться у магазина, купить новую одежду и начать все сначала.
Но, во-первых, так раскроется, кто он на самом деле, а он на это не пойдет, и, во-вторых, есть опасность, что чопорная и правильная воспитательница откажется ехать с ним дальше.
Он потерпит, пока они не съедут с трассы, а потом стиснет зубы и останется в роли (которую пока не тянет) или расскажет правду, выложит все и будет надеяться, что ее заинтересует роль «помощника в расследовании» у популярного автора.
Признаться ей, что он Дж.П. Роман?
В самом деле, признаться?
Ни за что.
Ладно, значит, он не скажет ей всей правды. Можно рассказать только часть, а остальное подогнать. Он пишет романы, у него получится.
Он подумает об этом. Может, всю дорогу до Кейп-Мэй.
Как только они повернули на автостраду Атлантик-Сити, солнце скрылось за единственной огромной черной тучей, и она тут же разразилась дождем, который, казалось, специально метил в «кролика».
У Джона было два варианта действий. Не обращать внимания на дождь в надежде, что тот прекратится, или затормозить и попросить Джейн поднять верх.
Джон, настоящий Джон, скорее бы умер, чем позволил женщине учить его механике. Джон, которым он притворялся, теперь уже не совсем чудаковатый профессор, не заметил бы дождя, пока не оказался бы по щиколотку в воде.