Александр, дующий в его вейп, выглядит на десяток лет моложе и своей красотой едва не доводит Продольченко до инфаркта, без шуток – все это уняянянянямимимифапфапфап, паранойи как не бывало, как и мыслей.
Александр же выдыхает жидкую баблгам, с дымом освобождается от "пока поставлю психоз без уточнений".
– Направление на клинического психолога.
– Я вам напишу и неплохо было бы полежать у нас, состояние не очень хорошее.
– Нет-нет, не сосать с вас деньги и не подумайте.
– Нехорошие звоночки и подозрение на шизофрению, ему сейчас нужно круглосуточное наблюдение.
– Все очень плохо?
– Бредовое расстройство, паранойя – Алексей не скрывает, из легких выжимая до последнего кубометра воздух, до рези.
– Светлана Николаевна Белецкая будет приезжать каждый день, подберем лечение и выйдешь в офис, пока – фрилансь – от осознания, что Каррелов его не бросил, в тысячный раз подбирая сутулую псину, выдыхает не воздух, не кислород, загаженный вейпом, чистый огонь, сжигающий слизистые.
Слава садится, падает на свободный стул, цепляясь за обеденный стол.
– Нам оставили фензитат, он мягче и дозировка меньше, если захочешь еще поспать.
– Провалятся в невменозе.
Александр заторможено кивает, "лениво" затягиваясь.
Да, не хочется ляпнуть "останься со мной, подержись за ручки", но Каррелов итак остаётся. Они продолжают сидеть на кухне, пьют чай из пакетиков и молчат, каждый о своем, но разбивают стеклянный шарик тишины, летящий вниз с полки над камином.
– Это же еще не все? Снайперы в окне, но на работе ты не проявлял никаких признаков психоза, или он такой тихий и вылезает только когда ты один, и это банальнейшие панические атаки? – как я могу спасать с тобой мир от рептилоидов?
– Меня считают симулянтом, а из тебя тянут деньги?
– Никто не считает, что ты симулируешь – и Александр по секрету делится – соврал, что признаки замечал и вот вам привел – выдыхая еще белесого дыма, прямо Славе в лицо, тонкой струйкой, разносящейся по комнате жвачке.
Этот акт доверия совсем сносит крышу и Продольченко понимает, почему Александр не хочет сближаться, ноги готов ему лизать и мочу пить....
Александр ждет ответа, и Слава не может не выложить все как на духу, про маму, про девочку-моль, про его будущее, и что Алексея выбрали масоны в свою ложу:
–… В каждой стране, в магме, растворенные свои артефакты. Цивилизации до нас хоронили их под землей, на стыках плит, в сейсмоактивных зонах или в вулканах там скидывали, в душе не ебу, но накачали нашу планету магией, а наши с вами современники скрывают от нас технический прогресс, технологии как из стартрека и неверленда....– продолжает увлеченно снимать остатки лапши с ушей, ломая последнюю стену с треском, костюма из фольги не хватает, пока Алексей увлеченно парит, слушает, как врач психиатор:
– Лучше бы тебе быть сумасшедшим – сжимает пластик до треска метафизически, в астральном плане. Дышать, видно, старается ровно. Слоем стекла покрылись сухие губы, замерли нелицеприятным выражением, подчеркивая только морщины. "Ему надо доказать" – понимает Слава, в нелегком детстве, от пассивно выкуренного, начинает мутить и Каррелов, заметив это, откидывает вейп, быстрым шагом к окну и его под руки. На диван волоча, закрывая за собой дверь, проводящей от бабл гамом кухни. Слава, пока его ведут, не стискивает, не цепляется, и не прижимается. Когда его укладывают на диван, не тянет ручку, трогательно – сам нос воротит от этой ненормальной влюбленности.
Александр ждет, пока из принесенного им же стаканом воды, Слава возится с фольгой, запивая маленькую белую таблетку.
***
Просыпается он в пять тридцать семь, от одного вида девчонки он раньше кричал, а сейчас подмечает с каким энтузиазмом, довольная, она повторяяет каждое его движение, только на лице застывший жуткий оскал акульих зубов. Это знаковый день, ведь тут, в пустой квартире, в темноте, Слава, с призраком на окнах и криком, отражающимся о стены. Продольченко судорожно достает из шкафа первую попавшуюся худи, натягивая ее на глаза, по дороге падая и весь в соплях от истерики ползет к шкафу, поскуливая, не в силах открыть глаза. Какой же он все-таки жалкий, запутавшийся в рукавах толстовки, оставляя влажные следы. Когда все-таки надел – натягивает капюшон на бешеные глаза, прячет ледяные пальцы в карманах, прижимая коленями лоб, как ребенок, но нет. Нет-нет-нет, он мужик, он не краснеет, шутя краденые шутки на своих стендапах или переобуваясь на сжв в теме, но что важнее – он нужен Александру.