– Славочка-славочка, так просто пойдёшь к страшным дядечкам из подвала? Ты только обратись, я ведь любую услужечку выполню, – пропищал слащавый голосок карманной демонессы. Славочка мог заручиться своей нездоровой ориентацией, ака негомофобством, что беловолосая сейчас злорадно ухмыляется, наблюдая за его беспомощностью. Ну нет, Продольченко с такой херней связывается впервые, и на том спасибо, но отдавать власть над собой какому-то жалкому зеркальному демону, он не собирается. Труба не съела, значит и ей дорога прямиком нахуй.
– Да-да, единственное, что от тебя требуется – это поднести стакан воды в старости. Заткнись и не мешай.
Пф, показушник. И что ты собрался делать? План, стратегия, может хоть одна здравая мыслишка вдруг посетила твою, искореженную проблемами с психикой, головешку? М? Конечно же нет. Действительно, зачем ему напрягаться? Славе осталось лишь переступить порог и тут либо торжественная победа, которую он выманит всем известным способом, «на дурачка», или же поездка прямиком к карманной демонессе, которая на всю жизнь впечатает ему клеймо неудачника, с наслаждением наблюдая за его страданиями. Это самое страшное, что способна изобразить его изощренная фантазия.
Зайдя, внутрь, его окружили негерметичные стены, на каждую из которых то и дело проливался яркий, словно тысячи уличных раздолбанных в хлам фонарей, свет факела, приманивший сюда Продольченко. Однако, его внимание зацепила совсем не доисторическая архитектура помещения, если это можно было так назвать. Буквально перед его уставшим взором, на коленях, сидели люди, завёрнутые в чёрные, словно оформление даркнета, балахоны, причём настолько тщательно, что не было видно ни конца, ни начала их существа. А преклонились-то они перед вырезанным и раскрашенным настенным изображением, являющимся точной копией адского существа, мирно сидящего внутри зеркальной поверхности Славиного айфона. Эх, какое видео бы вышло, сразу рейтинги б взлетели за стратосферу, этим же сейчас интересуется аудитория 14-ти летних фанючек?
Слава бы и дальше прикидывал сейчас ему нахуй не нужное оформление возможной съемки, если бы пранк не вышел из-под контроля. Не удержался пацан.
– Господа сектанты, че за парашу творим? – притворно сладко, словно надеясь на помилование из-за своей тупости, изрёк Слава. Быть умным – значит вовремя прикинуться дебилом. Но он, походу, немногочисленное исключение.
– Ты кто? – от загробного баритона Подольченко чуть не подскочил на неровном месте.
Лихорадочный смешок – сказываются проблемы с психикой, и Слава только ещё больше усугубляет и без того испорченное знакомство с хорошими ребятами. Он в панике огляделся по сторонам и зацепился беспокойным взглядом за намалёванный портрет попутчицы. И тут его шарахнуло. Может, ещё не все потеряно.
– Понимаете, я-я-я… – долбанное заикание, – Я очень интересуюсь вашей религией, – Слава, что ты несешь, – Поэтому хотел бы узнать о ней побольше всякой херни, – Слава, остановись, – Ага.
И настолько дружелюбная и дебильная улыбка, что Славе сейчас самому от себя кринжово, его остатки чсв потерпели крушение, с самой высокой точки мира.
– Смелый, да, – проговорил все тот же, завёрнутый в балахон с лицом, мужик. – Мы поклоняемся Ей – воплощению страха и страданий, прекрасной, но ужасной одновременно. Земля была создана единой для людей и магии, но Ей подобные, владеющие данным искусством, отдалились от людей, переставая властвовать над ними. Так не должно было произойти, из-за отсутствия контроля над людьми воцарился хаос. Благодаря Ей, артефакты, находящиеся глубоко в недрах нашей планеты, помогают восстанавливать давно утерянную магическую связь. Она пролила свет благодаря тьме. Мы обязаны Ей, поэтому преклоняемся перед Ней. Мы даже нашли один из тех самых артефактов, чтобы защитить его от воровских ручонок алчных людишек.
От услышанного в мозгу Дани обрели важность только 2 вопроса:
1) Почему его карманная сучка настолько влиятельна?
2) Что из этого правда, если не все?
Хотя бы попытаться поверить в правоту сказанного, это словно заставить тогдашний тытруб доплачивать проценты демонетизации, ни то, ни другое не кажется реальным. А если так подумать, чему ему удивляться? Если какой-то, Слава не боится этого слова, еблан сначала скинул ему свой манифест на подальше мирное содержание, ещё приблизительно 4-ех династий, потом его вечной спутницей стала зеркальная демонесса, единственная, кто не бросает ни его, ни его паранойю, то чего ему вообще шугаться? Вот и Продольченко не знает: ему истерично смеяться, или не менее истерично плакать.