И отключилась.
После этого разговора Лиза потеряла под ногами почву. Ей хотелось снова набрать Варю, наорать на неё, долго материться и доказывать, доказывать ей, что она не права, доказывать до тех пор, пока та не согласится. Даже хотелось от злости вцепиться ей в волосы. Но она звонить не стала - не было денег.
Лиза металась по комнате, хватаясь то за одно, то за другое, швыряя вещи о стены, пиная ногами коробки с игрушками и вещами. Пришла в себя только, когда поняла, что с рычанием пытается разодрать детские джинсы. Отбросив тряпку, остановилась, чувствуя необходимость выпустить злость. Опершись спиной в стену и скрипя зубами, стучала кулаками до тех пор, пока руки не заболели, а из глаз не потекли злые слёзы.
- Ты, Варька, ничего не знаешь о жизни! Чурбан ты бесчувственный, а не девка! Не любила ты никогда, никогда так, как я! А Саша хороший! - почти прокричала она в сторону окна, как будто кто-то мог её услышать. Еле-еле перевела дыхание, как в комнату заглянул Шурик.
- Мам, чего пожрать? - увидев заплаканные глаза матери, удивился: - Ты чего опять?
- Не лезь! - зло рявкнула Лиза. - Маленький ещё!
Шурик скрылся в кухоньке, что-то возмущенно бурча. Послышался щелчок электрочайника, потом характерный шум закипающей воды. "Сами разберутся", - подумала Лиза и улеглась на топчан. Живот мешал, пришлось подкладывать подушки, малыш толкался, а в душе всё шел спор с Варей. Ей уже по пятому разу повторялись аргументы, вспоминались цветы, деньги, оставленные в последний раз. Их даже хватило закупиться продуктами на неделю: крупа, макароны, хлеб, сахар, чай. Даже шампунь купила подороже, от которого волосы дольше оставались чистыми. И деньги приносит, и с детьми занимается. Что ещё надо? Разве не мужик?
Вспоминались занятия Саши с маленьким Шуриком. Они такие акробатические трюки выделывали!.. Варя сама тогда пугалась. Неужели забыла? С Пашкой уже не занимался, он тогда больше уже бегом трусцой увлекался, а было бы неплохо. Шурик явно был более развитый в том возрасте, что сейчас Пашка. Он вот и говорит плохо, уже почти три, а всё булькает на каком-то своём языке.
- Мам, чай пить будешь? - Шурик опять заглянул в дверь. Лиза, немного успокоившаяся, ответила почти спокойно.
- Налей, я чуть позже приду, а вы ешьте. Хлеб сам нарежешь?
Шурик только хмыкнул - что он, маленький что ли?
Старшенький накормит младшего, если есть чем, напоит и даже поможет одеться, а вот читает едва-едва, хоть ему в этом году в школу. Надо будет школьную форму купить, ранец. Да, надо отвлечься и подумать, что там ещё для школы нужно? Тетради? Ручки? Успеет купить, времени ещё навалом.
Стала считать: сейчас апрель, остались май, июнь, июль, август. Лиза даже села на топчане. Вот она тормоз! Его же в школу надо записать! Да, и про кровать она совсем забыла. Схватила телефон и набрала номер, что был едва видно накорябан на обрывке бумажки. Хорошо, хоть дети не заиграли или сама не положила куда-нибудь. Это отметила мимоходом, мысленно опять возвращаясь к разговору с Варей. Поэтому когда мужской голос ей ответил "Аллё!", она продолжила вслух:
- Варя, ты... - и опомнившись, поправилась: - Здравствуйте, я по объявлению. Про кровать.
С кроватью получилось удачно - ещё никто не успел перехватить и, радуясь, Лиза побежала к соседу Вовке, многодетному отцу, здоровенному мужику, похожему на медведя, вечерами подрабатывавшему таксистом на своем микроавтобусе. Он вполне дружелюбно согласился помочь и поинтересовался напоследок:
- Ну что, выгнала наконец своего мудачёнка?
Он сильно не любил Сашку и не стеснялся об этом громко говорить, неизменно называя его то просто мудаком, то, как сейчас, мудачёнком. Это было для Лизы так обидно, будто он оскорблял не Сашу, а лично её. И именно это слово было самым обидным.
Бывало, высказывался даже в присутствии Сашки, который на это презрительно кривил губы и отворачивался, хотя Лиза видела, что у него сжимаются кулаки. Она гордилась, считая, что сдерживается тот, чтобы не раздувать скандал, а Вовка называл его трусом и подлецом, доказывая, что Саша просто трусит ответить по-мужски.
Причин таких нападок Лиза не знала. И на попытки выяснить═сосед отмалчивался, и больше, чем "дура!" и жалость во взгляде, информации ей не давал. А муж только пренебрежительно махал рукой и отворачивался.
Вот и сейчас Вовка завёл свою привычную песню, и Лиза, чувствуя, что злится, но добрососедские отношения сейчас важнее хотя бы ради этой гипотетической кровати, только уныло скривилась:
- Вов, ну мы договорились?
Тот только ухмыльнулся, дескать, да, договорились.
***
Лиза всё говорила и говорила с Варей, пытаясь доказать её неправоту. Когда шла домой и когда обмеряла комнату, пытаясь определиться с местом для новой мебели.
- Ты, Варя, ничего не понимаешь в любви. Он такой классный! - и мечтательно жмурилась. - Сама со своим Олегом спишь раз в неделю, как тяжкую повинность выполняешь, ни ему, ни тебе радости.
Варила суп и продолжала диалог.
- И если даже допустить, что он приносит не все деньги, то может он Ирке что-то отдаёт. А может, ему для чего-то нужно? Нельзя мужика на коротком поводке держать. Мне это ещё Коля говорил.
Кормила детей, мыла посуду, протирала стол, подметала полы и всё спорила, всё доказывала:
- И не знаешь ты, Варя, как это, когда он приходит с работы, целовать его губы и щеки с легкой щетиной, и чувствовать его горячие руки на своей спине, и видеть его улыбку, такую невероятную, такую обворожительную, вдыхать его запах... А что в доме ничего не делает, так не такой он человек, мой Саша. Это вон Вовка-сосед сам и веник связать сумеет, и машину починить. А мой - интеллигент. А то, что у Ольги, су.. такой, живет на всём готовом, то какой смысл ему там хозяйничать? Он там вообще в гостях. О чем вообще речь? Он не живет у неё.
Складывала высохшее после стирки и перебирали Сашины.
- Ну и где тут нет его вещей? - продолжала она бурчать себе под нос. - Вот же его футболки, эту и эту мы покупали года три назад, они уже растянулись, только спать в них. - Лиза приложила к себе одну. - Или я могу вместо ночнушки носить. Да, в роддом можно взять, только халат сверху надевать, и будет нормально.
Перебирала и видела, что Сашиных вещей действительно подозрительно мало. И всё то, что уже домашнее или даже вовсе можно пустить на тряпки. Нет, Варя не может быть права! Наверное, просто в комнате-кладовке всё валяется.