Казалось бы, ничто не мешало стать роковой женщиной и сводить с ума мужчин. Но…. Постепенно Алиса перестала замечать красоту, и, наблюдая за собой в зеркале, с завидным старанием находила в себе все новые и новые изъяны. Красивая фигура казалась толстой, ноги слишком короткими, а волосы блеклыми. Рот казался огромным, а нос кривым. Раздражало все. А комплименты воспринимались как насмешка.
Алиса сторонилась своих сверстников противоположного пола. Долгими одинокими вечерами в своей маленькой съемной квартирке она бесконечно писала стихи. О нем! О том далеком и единственном, о самом лучшем, о самом близком. О том, кого в ее жизни еще не было.
Громкое хлопанье двери вырвало Алису из ее мрачных мыслей. От неожиданности она вздрогнула. Кипяток из стакана с чаем пролился на руку. Она сморщилась от боли. Рука выпустила опустевший на половину стакан, и он со звоном бьющегося стекла упал на пол.
– О, красавица! – все тот же назойливый Пашка, уже изрядно набравшийся вина, без смущения подхватил Алису за талию.
– Ну что ж ты такая дикая? Не сопротивляйся, ты же знаешь, как мне нравишься. Уже давно. С первого курса! – его влажные огромные руки начали шариться по телу, прижимая к себе обескураженную девушку.
– Паша, убери руки, а то закричу!!! – Алиса с силой, несмотря на резкую боль в обожженной ладони, оттолкнула опьяневшего нахала и быстрой походкой зашла в вагон.
«Боже, ну куда же мне податься?» – подумала девушка, на секунду остановившись возле своего купе. На ее полке, свернувшись в калач, спали трое ее сокурсников. На противоположной полке двое других о чем-то оживленно спорили. Разобрать было невозможно. У них заплетался язык. Лучшая подруга мирно посапывала наверху. За окном мягкий вечерний свет сменила яркая луна, которая, казалось, ехала в этом же вагоне, прямо в оконной раме. И это была самая удачливая пассажирка, так как никто не мог занять ее место.
Недолго думая, Алиса направилась в купе проводника. Последний островок спокойствия в этом вагоне.
– Можно к Вам? – Алиса постучалась в полуоткрытую дверь.
– Да, дочка. Еще чайку? – спросил Андрей Николаевич (его имя на бейдже Алиса рассмотрела только сейчас).
– Да Вы знаете, тут такое дело… – Алиса замялась.
– Ну же, говори, не бойся! – по-отечески ответил проводник – Деньжата закончились?
– Да нет, дело не в этом… Моя полка… В общем, на ней сейчас расположились трое здоровых ребят, к моему сожалению, мертвецки пьяных… Переместить их я не смогу... – Алиса вопрошающе посмотрела на Андрея Николаевича.
– Ясно, – с ноткой осуждения в голосе ответил мужчина. – Давай, заходи. Переночуешь у меня на верхней полке. Я надеюсь, ты не боишься высоты? – уже более теплым голосом сказал проводник.
– Немного, – смущенно улыбаясь, ответила Алиса – но деваться некуда. Спасибо Вам.
– Я вижу, ты хорошая, скромная. Не участвуешь в этой вакханалии. – На лице у Андрея Николаевича появилось раздражение, которое, однако, быстро сменилось на добродушие.
– Вещи ценные в отсеке есть? Забирай сюда. А то мало ли…
– Сейчас заберу сумку и приду. Спасибо Вам еще раз. – Алиса выдохнула и побежала за сумкой.
Утро встретило ее пронизывающим ветром из щелей в оконной раме. Открыв глаза, Алиса посмотрела в окно. Жирные капли дождя бежали по стеклу. За окном очередная станция. Непривычная картина предстала взору. Тяжелые серо-черные тучи, сжавшиеся в комочек люди, одетые совсем не по-июльски в плащи и куртки, косой дождь громко тарабанил по железной крыше вагона, а вой ветра вызывал мурашки. Ветер выл по-особенному, по-питерски, что ли… То присвистывая, то гудя, то добавляя нотки шороха в свою симфонию. Ветер и тучи, и озябшие люди. Так встретила Алису Ленинградская область.
Она судорожно начала натягивать на себя шерстяное одеяло, беспечно откинутое накануне вечером. Сейчас ее мало интересовала романтика северной столицы. Она пыталась припомнить, взяла ли она с собой хоть одну теплую кофту.