За время пребывания в студенческом городке это была первая женщина, которая выглядела «нормально» – аккуратно уложенные в пучок светлые волосы с проблеском благородной седины; строгий черный костюм-двойка с юбкой, кипенно белая блузка с воротником-стойкой и черными пуговицами на груди. Нитка белого жемчуга дополняла образ. Что удивляло, она не носила очки. Алиса подозревала, что у Валерии Сергеевны были линзы. Ибо глаза ее были неестественного зеленого оттенка, который, впрочем, ей очень шел.
– Ну что ж, будущие коллеги! Рада приветствовать Вас в городе Санкт-Петербурге. В культурной столице России. В городе, где каждый камень дышит историей и искусством. – Голос звучал бодро, уверенно. Такой голос может многое рассказать о своем обладателе. Алисе он рассказал том, что у Валерии Сергеевны привычка командовать.
В холле послышались робкие аплодисменты.
– Я расскажу вам о том, как будет проходить ваша практика. Ежедневно вечером в холле я буду вывешивать план мероприятий на следующий день. Там будет указана подробная информация о времени и месте сбора, о том, куда мы с вами отправимся и какое количество наличности вы должны при себе иметь. Все понятно? – Валерия Сергеевна вопросительно подняла брови и обвела взглядом притихших студентов.
– Да! – послышалось со всех сторон.
– Отлично. А пока план на завтра – сбор в 8.00 на крыльце. Идем в Эрмитаж. При себе студенческий и деньги на проезд и обед. И без опозданий. – Ее голос не терпел возражений.
– И самое важное! Категорически запрещено в вечернее время покидать свои комнаты, знакомиться с местными. Входная дверь в общежитие открыта до одиннадцати. После этого времени ночевать будете на улице!
В зале послышался неодобрительный гул. Но кандидат исторических наук уже развернулась в противоположную сторону и направилась к выходу.
– Алиса, слышала. Нельзя выходить. Пойдем обратно или как? Я договаривалась с Артемом. С тем самым, который нас сюда проводил. У нас свидание в девять возле восьмой общаги. Может, прорвемся? – Кира, очевидно, совсем не хотела провести вечер в четырех стенах.
– Конечно, прорвемся! – Алиса взяла подругу под руку и медленно начала отступать к двери.
Но не тут-то было. Путь им преградила она, та самая Беретта. Неизменный розовый берет по-прежнему торжественно восседал на ее голове. Правда, из-под него выбился локон вьющихся волос скучного серого цвета, что немного разнообразило ставший уже привычным образ. Локон был длинный и спадал на глаза. Видимо, это сильно раздражало женщину, так как она с завидной периодичностью нервными движениями руки пыталась водрузить его на место под берет. Увы, но это ей не удавалось. Выглядела сцена комично.
– Девочки, вы куда? Или вы не слышали, что вам сказали? – строгим голосом спросила Алевтина Эдгаровна.
Неожиданно для себя, Алиса начала ей врать. В душе искренне удивившись такому своему поступку. Она не умела этого делать. Краснела, заминалась, начинала мямлить. Но настолько сильно ее тянуло туда, откуда был слышен треск сверчков, гул молодых голосов, смех и веселье, что все былые комплексы куда-то отступили.
– Нам надо в магазин. Мы с дороги. Сильно проголодались. Купим покушать и вернемся. – Алиса не могла поверить, что это говорит. Но у нее так складно получалось, что она непроизвольно начала улыбаться.
– А чего такие расфуфыренные? – Беретта продолжала держать оборону.
– Да ну, мы обычные. Просто переоделись. – Алиса продолжала нагло лгать. Причем ее это подзадоривало.
– Ну, смотрите мне! – Беретта поднесла к носу Алисы свой указательный палец и строго им погрозила. – Магазин через дорогу. – Уже более дружелюбно добавила она.
– Да, конечно! Мы быстро! – Последнюю фразу вахтерша вряд ли услышала, так как Алиса и Кира уже выскочили на улицу.
Вечером студенческий городок напоминал большой оживленный парк. Повсюду горели фонари. На лавочках под сенью деревьев теснилась молодежь. Из нескольких окон общежитий звучала заводная музыка.
Адреналин в крови у Алисы играл, играл яркими и до этого момента не знакомыми ей красками жизни. Ее мозг лихорадочно продумывал сотни вариаций за минуту – куда пойти, в какую сторону, где интереснее, где голоса, где смех?
Настроение было напряженным, все ее существо, каждая ее клеточка сейчас пульсировала с надеждой на что-то, чего она сама себе не могла объяснить.