– Деньги сейчас не самое главное. У меня есть образование, к тому же, родители нас не оставят.
Тут я солгал. Образование-то, какое-никакое есть, но меня отчислили на втором курсе. А чего ещё ожидает студента, который банально перестал посещать занятия и даже не удосужился прийти на экзаменационную сессию?
– Ты не бросишь меня? – с надеждой спросила она.
– Не брошу.
Она просияла и легла мне на плечо, мечтательно водя своим тонким пальчиком по моей ладони. Я же достал пачку сигарет и, зубами подцепив одну, закурил. Она недовольно посмотрела на меня, но промолчала. Спохватившись, я бросил только-только початую сигарету на асфальт. Спустя несколько минут Минерва произнесла:
– Надо маме сказать.
– Скажи.
– Я боюсь.
– Тогда не говори. Будем всё скрывать, а твой растущий живот выдадим за последствия чрезмерного употребления пива.
Минерва слабо рассмеялась. Её смех, похожий на ехидное хихиканье, у меня вызывал смешанные чувства. С одной стороны он напоминал кошачий писк, что вызывало некое умиление, а с другой – насмешливую издёвку, словно ты сказал что-то самоуничижающее, и эта фраза доставила ей злобное извращённое удовольствие.
– Я стану толстой и некрасивой.
– Уверен, что беременность наоборот сделает тебя ещё милее и привлекательнее.
Она довольная чмокнула меня в щёку. А мне было неприятно говорить такие пустые банальности.
II
Вернувшись домой, я обнаружил, что мама уже проснулась и завтракала под шум утренней телевизионной передачи. Она даже не смотрела на экран, шум был нужен, чтобы заполнить пустоту в квартире. Медленно жуя бутерброд со сливочным маслом, щедро посыпанным сверху сахаром, и запивая его остывшим чёрным чаем, мама ждала, когда я удосужусь зайти на кухню и поздороваться с ней.
– Куда ходил? – спросила она, убавляя громкость телеящика при помощи пульта.
– Прогуляться вышел, пока все на работу не поплелись.
Грустно взглянув на меня, мама не стала продолжать разговор. Уверен, она боролась с желанием напомнить мне, что в свои двадцать два года я перебиваюсь незначительными случайными заработками и не тружусь, как все остальные. К счастью, ей удалось не поднимать эту тему. Да и мне возразить-то особо нечем: я банально не хочу работать. Мысль о том, чтобы где-то регулярно трудиться, вставая по расписанию ранним утром, и впахивать, выслушивая подтрунивания коллег и крики начальства, меня приводила в ужас. Особенно пугала перспектива сменить ночной образ жизни на дневной.
Я сел к ней за маленький стол, обтянутый уродливой, местами дырявой клеенкой и, съев кусок белого хлеба, произнёс:
– Минерва беременна.
Мама, перестав жевать, недоумевающе посмотрела на меня и спросила:
– Кто такая Минерва?
– Моя девушка.
Она, закашлявшись, схватилась за белую кружку с чаем. На ней красными буквами было выведено: «И пусть удачи сопутствует тебе во всём». Наблюдая за её судорожными глотками, я ждал реакции, гадая, какой же она будет.
Мама, с шумом выдохнув, произнесла:
– И сколько вы встречаетесь?
– Два месяца.
Месяц и двадцать дней, если быть точным.
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
Мама закрыла глаза.
– Она учится в колледже?
– Нет, в школе. Десятый класс.
– Боже мой…
Пауза. Я глядел на маму, не отрывая глаз. Она опустошённо разглядывала хлебные крошки на столе.
– А родители у неё кто?
– Без понятия.
Она издала какой-то звук, напоминающий всхлип. Потом, как ни в чём не бывало, отрезала кусочек масла и, намазав его на хлеб, щедро сдобрила бутерброд сахаром.
– И что думаешь делать?
– Рожать.
Я хотело было добавить, что рожать придётся Минерве, а не мне, но во время осёкся.
– И где вы будете жить?
– Так мы, вроде как, не бездомные.
– Сюда переезжать собрались? – она усмехнулась.
– Не знаю. Думаю, не стоит. Она у себя останется, а я тут.
– А на что жить будешь?
– На деньги.
– На какие деньги? На мои?– её тон стал откровенно насмешливым.
– Устроюсь на работу.
– На какую?
Этот разговор напоминал уже тысячу раз испытанную пытку, превратившуюся в утомительную рутину.
– Грузчиком каким-нибудь или продавцом.
– И будешь до конца жизни таскать мешки с картошкой или за кассой стоять? – мама продолжала жевать хлеб. Видимо, сладкий бутерброд предавал ей сил и помогал сохранять спокойствие в этой ситуации.
– Нет, буду ещё лотерейные билеты покупать и надеяться на выигрыш.
Её разочарованной взгляд красноречиво сообщал, что шутку она не оценила.