Он опять покосился на карточку. Я, не слишком торопясь, спрятал картонный квадратик в карман.
– Не думай, что я против твоей торговли, Рич. У тебя не слишком высокие цены, беженцам ты отпускаешь в долг, некоторых детей вообще, как мне докладывали, снабжаешь бесплатно. Думаешь, почему тебе не слишком мешают? Люди всё видят, а начальство – тоже люди.
В проеме появился согбенный официант вполне восточного вида. На столик неслышно опустился поднос с чем-то дымящимся и остро пахнущим. Даниэль потянулся вперед, повел ноздрями:
– Да! Готовят в заведении отменно, и в этом ты, Рич, сейчас убедишься. Кстати, девушки здесь…
Любитель Востока мечтательно причмокнул. Не хотелось разочаровывать человека, но мы теперь вроде как не чужие.
– Насчет девушек я вполне осведомлен. Здешний хозяин каждую неделю приходит за лекарствами, а порой они забегают и сами. Масштабы и, так сказать, ассортимент, признаться, впечатляют.
Полюбовавшись выражением его лица, я кивнул.
– Именно… Когда я только начал заводить свое дело, то поговорил с врачами, которые прошли войну. Надо же было узнать, чем люди чаще болеют! Все посоветовали мне одно и то же. И знаешь, я не прогадал. Это куда выгоднее, чем лечить простуду… Да, ты спросил о Лиссабоне. Я тоже мог бы забыть этот вопрос, но все-таки отвечу. Оттуда я привожу новое лекарство. Оно секретное, поэтому я не хочу предъявлять его на таможне. А зачем оно нужно, спроси у здешних врачей, они уже в курсе.
Даниэль, взглянув искоса, потянулся к одной из тарелок, но все-таки не утерпел.
– Об этом лекарстве знают не только врачи и не только здесь. Да! В Париже поднялся страшный шум, скоро прилетит специальная комиссия. К твоему счастью, они пока думают, что ввоз идет через Касабланку… Рич, если это лекарство, зачем его прятать? Или я что-то не понимаю?
Я выдержал его взгляд и решил поставить все точки над «i».
– Сейчас поймешь. Мое лекарство необходимо прежде всего в госпиталях. Каждые несколько ампул – это спасенный и вновь идущий в атаку солдат. Франция не воюет, зато воюет Германия. Я хочу, чтобы боши получили это лекарство как можно позже, лучше всего – уже после войны. Как видишь, Даниэль, фронт проходит не так далеко отсюда. И учти, из-за этой тайны несколько человек уже погибли. От нас с тобой зависит, чтобы список рос не слишком быстро.
Вместо ответа мсье Прюдом усмехнулся и, окинув взглядом поднос, торжественно вручил мне тарелку с чем-то особенно ароматным.
– Кюфта! Мясной фарш с пряностями. Ешь, пока не остыло. Да! Вы здесь странные люди, Рич, живете в такой стране, а питаетесь, словно тут какая-нибудь Нормандия. А я всю жизнь мечтал побывать на Востоке. Бонапарт был прав, Европа – крысиная нора. Только здесь, в этих песках, умеют разнообразить жизнь! Да-да-да!..
Мягкая ладонь вновь огладила брюшко. Я прикинул, как выглядел бы заместитель шефа полиции, если нарядить его в феску, рубашку-галабею с вышивкой и шальвары. Нет, не тот эффект! Мсье Даниэль Прюдом был истинным французом.
А еще штиблеты!
– «Есть тут один богач, уже не без брюшка», – не удержался я, но ответа не последовало. Прюдом вплотную занялся воплощением мечты в жизнь, по крайней мере, в ее гастрономической части.
Даниэль, не отвлекаясь от трапезы, погрозил мне пальцем. Есть не хотелось. Я отставил тарелку в сторону, прикидывая, сейчас озадачить этого жизнелюба или подождать, пока подадут десерт. Из Касабланки уже приехало восемь человек, еще трое нашлись прямо здесь, в Эль-Джадире. Всем грозит арест и депортация, значит, надо спешить. Португальский транспорт подойдет к побережью послезавтра, катер у меня есть, а веселый сержант Анри Прево обещал обеспечить прикрытие. Можно обойтись и без господина Прюдома, но любителя восточной экзотики следовало надежно повязать, причем не словом, а делом. После переправы первого транспорта назад ему пути не будет. Конечно, он может не согласиться… Ничего, найдем аргументы!
– Кстати, Рич!
Даниэль на миг, оторвавшись от блюда, бросил быстрый взгляд в сторону зала, где на возвышении уже извивалась некая дива в полупрозрачном покрывале.
– Насчет здешних девушек ты не прав. Готов заключить пари, что какая-нибудь из них тебя обязательно зацепит – и прикует без всяких полицейских наручников. Только не говори, что все женщины – предатели. Это мудрость трусов.
Я покачал головой.
– Не надейся. Местные арабские красотки напоминают плохо прожаренную колбасу. Впрочем, если тебе не жалко денег, согласен на пари. Я спорю всегда на один франк. Какой срок?