Вам может показаться странным, что, несмотря на весь трагизм нашего положения, мы упорно не хотели пойти на сделку с бандитами. Ведь стоило нам отдать им камень,'и
все разрешилось бы само собой. Но в том-то и дело, что мы не могли этого сделать. Не могли, несмотря ни на что! Камень обрел над нами какую-то сверхъестественную власть. Он стал как бы частью нас самих, и отдать его значило совершить нечто вроде самоубийства. Во всяком случае ни мне, ни маме не приходило даже в голову пойти на сговор с вымогателями.
Итак, мама снабдила меня письмом к своему покровителю, сама надела мне на шею цепочку с камнем, крепко обняла в последний раз, и я вылетела навстречу своей судьбе. Вылетела в полном смысле слова. Боясь, что бандиты могут подстеречь меня на выходе из дома, мы дождались наступления полной темноты, и я взмыла в ночное небо.
Это был первый полет не ради удовольствия, а в силу суровой необходимости, и я еще раз убедилась, какой бесценный подарок преподнесли нам предки моего отца. Я летела на сравнительно большой высоте, внизу подо мной мелькали крохотные огоньки засыпающих деревень и поселков, а по всему телу расплывалось приятное тепло, источаемое чудодейственным камнем. И я готова была молиться ему как самому дорогому живому существу, как Богу.
Так я летела всю ночь. А наутро была уже в большом городе, откуда можно было поехать поездом в Дели. Большой геологический начальник встретил меня очень приветливо. Прочтя мамино письмо и выслушав мой рассказ, он надолго задумался. Я уже готова была к тому, что он просто выпроводит меня на улицу. Но он сказал: «Ну вот что, дружок. Из Индии тебе, конечно, придется пока уехать. И как раз сейчас представляется такая возможность. На днях я вылетаю с группой сотрудников в Москву. И смогу захватить тебя с собой в качестве... ну, хотя бы своего секретаря-референта. Я уже начал подыскивать подходящую кандидатуру, и ты вполне подойдешь на это место. Кстати, твоя мама не познакомила тебя с русским языком?» Я ответила, что она учила меня немного, и я смогу объясняться с русскими на бытовом уровне. «Вот и отлично, - заключил он. - Значит, решено - ты едешь со мной. Все необходимые формальности я сегодня же улажу. Ну а в Москве... В Москве у меня немало хороших друзей. Они помогут нам. Что же касается твоей матери, то я сейчас же радирую начальнику одной из геологических партий, которая работает в вашем районе, и он позаботится о ней. У него есть возможность оградить ее от любых бандитов».
Так получилось, что через два дня я уже летела самолетом в Москву, в далекую, неведомую Россию. Я почти ничего не знала об этой стране. И от одного сознания, что там, в чужих краях среди чужих, незнакомых людей, мне, возможно, придется прожить не один год, на душе у меня было тревожно. Эта тревога еще более усилилась, когда я заметила, что каких-то два человека непонятной национальности как-то очень подозрительно поглядывают на меня, обмениваясь многозначительными взглядами.
Ночью я не сомкнула глаз. А наутро, когда объявили, что самолет начал снижение, и попросили пристегнуть ремни, один из этих двоих вдруг соскочил со своего места и, выйдя на середину салона, громко произнес на английском языке:
- Всем сидеть, не двигаться! Никакой посадки в Москве не будет. Самолет полетит дальше. Куда? Это не ваше дело! Ваше дело - сидеть и помалкивать. В случае любого неповиновения самолет будет взорван, - террорист потряс в воздухе каким-то свертком. - Видите - это бомба! Давай, Боб! - кивнул он своему напарнику, который, также потрясая бомбой, направился в кабину пилотов.
Все затаили дыхание. А я похолодела от страха, потому что террорист подошел и толкнул меня в плечо:
- А вас это особенно касается.
- Ну вы! - прикрикнул на него мой покровитель. - Укоротите ваши руки...
Но не успел он закончить, как впереди, за дверью пилотской кабины, раздался страшный грохот, и огненный вихрь ворвался в салон, мгновенно поглотив передние ряды кресел. Все с криком вскочили с мест и, давя друг друга, бросились в хвостовую часть лайнера. А я вцепилась в подлокотники кресла, стараясь удержаться на вздыбившемся полу. И в тот же миг прямо у меня под ногами что-то заскрежетало, взвизгнуло и вся передняя часть салона вместе с пылающими креслами и бегущими меж ними людьми обрушилась куда-то вниз, а я повисла над черной зияющей бездной... Я поняла, что самолет разламывается на части. Сзади меня тоже послышался душераздирающий скрежет. Тогда я оттолкнулась от кресла и, почти теряя сознание от страха, прыгнула в открывшуюся пустоту.