Отыскать Нуэлу не составило большого труда. Но с каким волнением переступил он порог указанной ему палаты! '
Нуэла лежала в дальнем углу, у окна, и еще издали протянула обе руки ему навстречу, а в глазах ее было столько радостного ожидания, что тугой комок подкатил к горлу Радова и в груди стало тесно от нахлынувшей нежности и боли. Трудно было вообразить положение более безвыходное, чем то, в какое попала Нуэла, в сущности совсем еще девочка, оказавшись в чужой стране без родных и близких, без каких бы то ни было документов, без средств к существованию, да еще угодив на больничную койку. Но чем он мог помочь ей?
Радов постарался согнать с лица следы этих скорбных
мыслей и подошел к кровати Нуэлы.
Она приподняла голову с подушки, поправила на груди простыню. Глаза ее светились мягкой, доверчивой улыбкой.
- Ой, какие шикарные цветы! И это мне?! - воскликнула
она вполголоса.
- Конечно тебе, - ответил Радов, легонько сжимая тонкие пальцы девушки и даже не замечая, что говорит ей «ты».
Впрочем, Нуэла, кажется, тоже не заметила перемены в обращении к ней. Она зарылась лицом в тугие полураскрывшиеся бутоны роскошного букета, и только он один мог услышать ее прерывистый шепот:
- Как мне благодарить вас за такую радость? Чем отплатить за вашу заботу обо мне? Ведь я не знаю даже, как вас зовут, - добавила она чуть слышно.
- Как меня зовут? Разве ты забыла, что для всех здесь, в больнице, я твой отец?
- И значит, должна называть вас папой?
- По крайней мере, пока не выйдешь из этой палаты.
- О, я готова называть вас так всегда.
- Вот и отлично. А как ты себя чувствуешь?
- Да в общем... хорошо. Почти хорошо. Вчера мои ноги просветили рентгеном. Нашли небольшие трещинки.
Но сказали, что они срастутся без всякого хирургического вмешательства. А сегодня я пробовала даже ходить. И знаете, ничего...
Она не сводила с него больших блестящих глаз, а ему снова и снова казалось, что все это сон, галлюцинация, чудесное возвращение в прошлое; что не могло возникнуть столь поразительного сходства в силу простой случайности. Ведь даже выражение глаз Нуэлы, малейшая черточка ее лица, тончайшие оттенки ее голоса были точно такими же, как у оставшейся в его памяти Джуны. А само появление ее! Он отлично помнил, что именно о ней, Джуне он думал в тот момент, когда из-за поворота показалась Нуэла. А ее странная невесомость! А непонятная связь с только что разбившимся самолетом, на котором, как сегодня еще раз подтвердили, не спасся ни один человек!
Все это было более чем необъяснимо, и десятки вопросов готовы были сорваться с языка Радова. Но он видел нежелание Нуэлы рассказывать о себе и потому продолжал говорить лишь о ее самочувствии, о погоде, о больничных порядках и тому подобных вещах.
Впрочем, уже через несколько минут она сама вернулась к событиям вчерашнего дня:
- Скажите, а что нового говорят об этой кошмарной авиакатастрофе?
- По-прежнему ничего определенного. Предполагают теракт. Подтверждают, что никто из пассажиров и членов экипажа не остался в живых.
- Это ужасно, конечно. Но для меня даже лучше, что и я считаюсь погибшей.
- Почему же, Нуэла?!
- Позже я расскажу вам все, и вы поймете. Я ведь вынуждена была бежать из Индии. Но только в самолете поняла, что... — она зябко поежилась, быстро обежала взглядом дверь и окна. - Нет, об этом тоже после. Все это так страшно! И в двух словах не скажешь. А вы... Вы еще придете ко мне?
- Конечно! Завтра же. Что тебе еще принести?
- О, ничего! Вы и так завалили меня гостинцами. Мне ничего не нужно. Приходите только сами. Если сможете...
Радов ласково погладил ее по голове. А Нуэла, высвободив руки из-под простыни, робко коснулась кончиками пальцев его груди и тихо повторила:
- Приходите... пожалуйста... Я буду ждать вас... папа.
Полный самых сложных чувств и переживаний вышел Радов из палаты Нуэлы. А по выходе из больницы его ждала еще одна неожиданная встреча.
Не успел он пересечь сквер, как кто-то стукнул его по спине и знакомый рокочущий бас прогремел над самым ухом:
- Здорово, Андрей!
Радов обернулся и увидел отставного майора Рындина, того самого, который надоумил его назваться отцом Нуэлы.
- Что, решил навестить свою «дочку»? - продолжал тот, не скрывая усмешки.
- Да. У нее здесь, оказывается, ни родных, ни близких. Ну и, сам понимаешь...
- Очень даже понимаю. А ты скажи мне, что за толстяк в шляпе увивался вокруг тебя сегодня утром?