Я стоял напротив болота. Начал, как обычно, осматриваться, но после остановил себя, посмотрел на правую кисть и подумал о том, что у меня её нет. После этого она исчезла. Я понял, что водная химера — это я сам, и моя борьба — это борьба с самим собой. Всё это время я совершал нулевую борьбу и каждый раз лишь потакал своим страхам. В следующее мгновение из болота выскочила водная химера и ринулась на меня. Я снял когти и бросил их на землю, показывая, что я принимаю себя таким, какой я есть, и не пытаюсь этого отрицать. В метре от меня химера остановилась. Уставилась на меня, а я на неё. Мы простояли несколько секунд, после чего она развеялась белым песком, не выражая никаких эмоций. Следом и меня вынесло из застывшей мизансцены. Сон кончился.
Впервые за долгое время я проснулся отдохнувшим и довольным. И только я хотел рассказать Рико, что я наконец-то справился со своим кошмаром, что у меня получилось его преодолеть благодаря его словам, как до меня дошло, что Рико больше нет в моей жизни. Меня стали переполнять смешанные чувства, но больше было радости от того, что я наконец-то прекратил бороться с самим собой и смог просто выспаться, как обычный человек. На этой позитивной ноте я налил себе чаю и отправился в комнату с голограммой, чтобы проверить, не появился ли мой друг. Мне хотелось всё ему рассказать: и о снах, и о лаборатории, и о Гемелле, и о том, что я думаю по поводу химер. Я даже не знал, чего хочу больше: узнать, Орэм — это Ромеро или нет, или выяснить, печатают ли на руинах девяти гигантов новых химер. У меня появились цели, появились желания, мир становился другим и больше не уходил из-под ног. Я принял себя, и первое позитивное событие свершилось. Начиналась новая жизнь. И в этой жизни я пробовал жить без правой кисти, потому что я такой, какой я есть, и нет смысла пытаться быть другим.
В своей жизни я начал видеть предназначение и связь событий. Потеря Молли привела меня в регион, сражения на поляне привели к лаборатории, лаборатория дала мне мою Гем, звериные баталии привели Гемеллу в тяжелое состояние, тяжелое состояние Гем дало мне Рико, Рико помог мне принять себя и увидеть смысл моей жизни. Всё вело к тому, что я должен был разобраться с химерами, ведь только я видел реальную картину, которую не хотели видеть другие. Это всё отдавало реформаторской паранойей, но я должен был переделать этот мир. Он нуждался во мне и вел меня той дорогой, которую я с готовностью принял. У всего в жизни есть своя цель, свой смысл, своё предназначение. Просто человеку очень сложно увидеть реальную картину. Да и не каждый готов принять тот факт, что его участие во вселенском замысле минимально: сказать какую-то важную фразу, к которой он готовится всю жизнь, упасть с велосипеда в нужный момент, и прочие, на первый взгляд, незначительные мелочи.
Эмоции меня переполняли. Я решил об этом написать в дневнике, но, войдя в комнату, отвлекся на Гемеллу и завис у себя в мыслях. Кто Гем в моей жизни? И как долго она в ней будет? От этих вопросов эмоции поутихли. Мне совершенно не хотелось её терять и расставаться с ней, даже ради великих целей. Но, может, и не придется? Она ведь так крепко засела в моей жизни, что это не может быть чем-то мимолетным. Как бы там ни было, только время сможет ответить на этот вопрос, ведь эти события находятся на расстоянии не событийном, а временном.
Открыв дневник, я увидел, что последняя оставленная запись сделана не моей рукой. Почерк явно отличался. Перелистнув несколько страниц назад, я добрался до начала незнакомого текста:
«Мне казалось, что это обычная старая книжка, которую ты читал, а свою химеру просто назвал в честь героини. Я так думал до тех пор, пока не дошел до твоих записей. Поначалу я не мог поверить в то, что ты мне наглым образом лжешь в глаза, и потому решил узнать правду. Я начал утверждать, что от неё нужно избавиться, в надежде, что ты мне всё расскажешь, но ты сказал, что она не имеет для тебя большой ценности. Тогда я избавился от припасов, чтобы у тебя было больше мотивации к тому, чтобы сказать правду. Но и тут ты не перестал лгать. Даже отправился за мясом. Я вновь посмотрел в твой дневник: там было написано, что я стал тебе обузой и ты воздыхаешь по своей чертовой химере... Это меня вывело из себя. И знаешь, что я сделал? Я поимел твою химеру! Поимел твою чертову драгоценную Гем, которой ты надышаться не можешь!».
На этой строчке я застыл и вспомнил случай с подоткнутым одеялом. Во мне закипела злость. Мне захотелось оторвать ему голову и выпустить кишки. От волнения я встал и заходил туда-сюда, взявшись за голову. Подошел к Гемелле, убрал с неё одеяло и приподнял ногу, рассматривая промежность. Пытался что-то там увидеть, подтверждающее или опровергающее написанное. Гемелла в этот момент открыла глаза, и мы встретились взглядами. Затем она дернулась, и я, понимая нелепость ситуации, укрыл её. Она глубоко дышала, а я ей повторял, что всё хорошо и ничего плохого не случится, пока я рядом. Слова лились рекой, но я понимал, что уже подвел её. Не смог защитить и даже стал, в некотором роде, причиной нанесенного вреда.