— Ты хочешь знать, почему я бил тебя и ты стал химерой?
Услышав это, я уже хотел было сделать двойное сальто назад от радости, но вместо этого сдержался, чтобы не сбить её с мысли, и просто поклонился, размахивая хвостом.
— Ты хотел избавиться от меня, как первый человек! Я злился и бил. Ты сделал меня человеком. Я не хотел этого.
Гемелла говорила это, а по её щекам текли слёзы. Открылся носослёзный канал, и слизистая носа тоже потекла. Гем не была окультуренной, и потому сопли у неё просто текли из носа, при этом попадая в ротовую полость. Она интуитивно терла лицо, стараясь прочистить дыхательные пути, но, в силу отсутствия опыта, лишь совершала какие-то нелепые действия. Мне было трудно смотреть, как она задыхается в своих же соплях, поэтому я подошел вплотную и начал слизывать их с неё. Это было, в определенной степени, мерзко, но и смотреть, как она ими давится, было тоже не очень приятно. Человеческая культура и этика накладывала свой отпечаток. Для Гем это было просто непривычной реакцией организма, а для меня — отвратительным актом, который не мог прекратиться самостоятельно. Некоторые естественные вещи было очень сложно передать как единицу культуры. Например, подтираться в туалете после дефекации, мыть руки перед едой, менять грязную одежду на чистую или в принципе одеваться. Для Гемеллы это всё было странным и противоестественным. Раньше она этого никогда не делала.
Гем на мои действия начала улыбаться и принялась лизать меня в ответ. Я поначалу смутился, но после понял, что она лишь проявляет благодарность. Прерывать её я не стал. Мы лизались, а я в это время думал, как ей объяснить, что меня нужно сделать человеком. И в какой-то момент вспомнил, что она говорила про «маленьких нас». Тогда я опустился вниз и потерся о низ её живота, а потом заглянул ей в глаза. Она, открыв рот, посмотрела на меня.
— Ты хочешь маленьких нас?
От этих слов у меня чуть челюсть не отпала. После того, как я долго пытался у неё выпытать, почему она на меня напала и сделала химерой, вдруг так сразу до неё дошло то, что мне надо. Стараясь не упустить момент, я поклонился.
— Мне нужен сильный... — Она задумалась. — Победа... Мне нужен победить!
Она сказала это, считая, что полностью выразила мысль. Но, в сущности, я её понял. У животных заведено, что самка достается сильному самцу, и потому нужно сражение, чтобы она отдалась. Здесь был тот же механизм отбора. Оперируя её логикой, я начал быстро её понимать. Это всё оказалось значительно проще, чем мне представлялось изначально, когда я боялся, что мы друг друга не поймем.
— Арена! — сказала она.
Поначалу я воспринял всё это с усмешкой — выбирать себе пару через поединок! А после мне стало не смешно. Этот механизм действовал и у людей. Мужчина всегда выбирал женщину, которой хотел уделить внимание, а та, в свою очередь, выбирала, принять его или нет. Это пошло с давних времен. С каких-то пор начали выживать именно те детеныши, о которых заботились оба родителя, и, таким образом, отбор начал происходить через заботу и способность позаботиться. Это стало ключевым механизмом отбора. В современности мужчины выбирают красивую женщину, поскольку у неё хорошие гены, и делают это неосознанно, а женщины выбирают мужчину, который способен дать достойную заботу, поскольку это обеспечит выживание их детям, и делают это также неосознанно. Культура в своем становлении наделила людей эстетическими взглядами, а также исказила многие представления. Красота была то в тучных, то в худых женщинах, то в бледности, то в румянце, принимала многие формы, но это всё было лишь веянием моды, которая искажала понимание здоровья, а с ним — и интересы, но всегда временно. Красивая — в понимании мужчины, и не важно, как на самом деле: главное — здоровая и интересная; богатый, властный или популярный в понимании женщины — значит, способный позаботиться. Но этот механизм в человеческом отборе партнера отнюдь не одинок: до сих пор некоторые мужчины стремятся оплодотворить как можно больше женщин, а некоторые женщины отдаются только сильным мужчинам. Всё это может казаться диким, но человек не настолько отличается от животных, чтобы этому ужасаться. Эволюционировал ведь не только он, венец творения, а всё живое, что смогло дожить до этого дня.
Прежде чем пойти в Горгород, нужно было одеть Гем. Дождавшись, когда она поела, я в зубах принес костюм и сунул его ей в руки.
— Я это не использовать, — сказала Гем. Тогда я снова потерся о низ её живота и пристально посмотрел на неё, а затем мордой уперся в руки, подталкивая костюм ближе к её груди.