— Ну хорошо, — нехотя согласился генерал, — а что это нам дает?
— Пока не знаю, но впоследствии этот факт может иметь ключевое значение во всей этой истории. Я намерена в ближайшее время связаться по этому вопросу с учеными из Новосибирского института экспериментальной физики небесных тел. Возможно, они дадут какое-либо объяснение этому явлению. Теперь о рабочих версиях. Хочу еще раз обратить ваше внимание на тот факт, что в дневнике профессора Тетерникова имеется запись о том, что 12 ноября утром, перед тем как группа покинула турбазу и продолжила движение, к ней присоединился некий проводник. Который и сопровождал ученых до самого плато. Таким образом, группа состояла уже не из 9, как нам было известно ранее, а из 10 человек. По имеющимся же пока в нашем распоряжении данным, на месте трагедии было обнаружено всего восемь трупов. Я говорю «пока», так как уверена, что все сохранившиеся сведения об этом происшествии, мягко говоря, кем-то умело подкорректированы. Так вот, на плато были обнаружены, повторюсь, восемь тел. Тела Григория Тетерникова, как нам теперь уже точно известно, среди них не было. Это девятый так и не найденный спасателями труп. Отсюда сам собой напрашивается следующий, вполне закономерный, вопрос: куда делся еще один труп? Я имею в виду тело проводника.
— Возможно, он проводил группу до плато и вернулся обратно на турбазу? — предположил Суходольский.
— Именно так я сразу и подумала. Но потом прикинула, что, учитывая тот факт, что группа Тетерникова достигла плато Укок и стала устраиваться на ночлег вечером, а точнее, по данным дневника Тетерникова, в 18:40, когда начало уже смеркаться, а по данным метеорологов темнота наступила на плато Укок в эти сутки в 19:30, то я сразу предположила, что проводник ни за какие коврижки не отправился бы в обратный путь по темноте. Конечно, понятно, что он прекрасно знал дорогу, но вот на ночной спуск с перевала Кара-Булак, находящегося на высоте 2800 метров, да еще верхом, он вряд ли бы решился. Я переговорила со знающими людьми, и они объяснили мне, что это было бы с его стороны верным самоубийством. Даже спешившись и ведя лошадей в поводу, он почти наверняка свернул бы себе в темноте шею. Поэтому я приняла как бесспорный факт то, что проводник остался в ту роковую ночь на ночевку в лагере Тетерникова.
— По вашей версии выходит, что раз проводник остался в лагере, то и лошади, стало быть, тоже? — выстрелил коварным вопросом генерал.
— А действительно, — встрял Суходольский, — в деле нет ни одного слова об обнаруженных на месте трагедии лошадях, живых или мертвых.
— Давайте о лошадях чуть позже, — махнула я рукой.
— Но ведь факт отсутствия на месте стоянки археологов лошадей как раз и не позволяет принять ночевку проводника в лагере за бесспорный факт! — уперся Мишка.
— Ну хорошо, — устало сдалась я, — но вы же, товарищ генерал, сами просили по существу. Если вы настаиваете… Михаил, тебя интересует, куда подевались лошади? Что ж, даю уважаемому собранию справку… Давно известно, что животные, и дикие, и домашние, обладают способностью предчувствовать различные катастрофы как природного, так и техногенного характера. Землетрясения, смерчи, различного рода аварии. Эту способность животных предчувствовать приближение опасности изучают две вполне серьезные науки — сейсмобиология и биосейсмология. Таким образом, эта способность представителей животного мира неоднократно доказана научно. Вот несколько примеров. — Я достала из папки пару листков и, усмехнувшись, глядя на Суходольского, зачитала: — «Сентябрь 1927 года. Крым. Примерно за 12 часов до начала подземных толчков коровы отказались от корма и стали тревожно мычать, лошади рвались с привязи, кошки и собаки выли и скулили». Далее — Ашхабад. 1948 год. На местном конезаводе перед землетрясением лошади выбили ворота конюшни и вырвались наружу. Через два часа здание рухнуло от подземного толчка. И так далее и в том же духе на десяти листах. Данные взяты из открытых источников, то бишь из периодических изданий тех лет. Так что отсутствие лошадей как раз доказывает то, что в момент нахождения на плато экспедиции Тетерникова что-то там произошло, причем явно не техногенного характера. Еще вопросы будут? Про лошадей, я имею в виду. Товарищ генерал, я могу продолжать? По существу?