— Ну как, понравилось? — весело поинтересовался Григорий.
— Что это было? — хриплым голосом прошептала я.
— Вот видите, то, что люди называют счастьем, не идет в никакое сравнение с тем, что подразумевает под этим определением Вселенная. Вы, простые смертные люди, подвержены многим порокам, вами управляют примитивные инстинкты, унаследованные от животного мира, и, главное, вам приходится постоянно бороться за свое место, комфортное, как вам кажется, место в Матрице, за хорошего партнера, попросту говоря, бороться за выживание. Потому как внутренний мир каждого человека соткан из множества кластеров и в нем присутствуют как зоны комфорта, а их меньшинство, так и зоны тревоги и дискомфорта — их как раз абсолютное большинство. Вы пытаетесь изменить свой собственный мир к лучшему, не догадываясь о том, что это попросту невозможно. Потому что вы так запрограммированы! И каких бы высот в этом насквозь порочном мире вы ни достигли, все равно ваш внутренний мир дискомфорта будет глодать вас изнутри. И избавиться от него не помогут ни деньги, ни слава, ни власть. Чем больше вы будете получать от Матрицы, тем больше будет страх все потерять.
— А вы чувствуете себя счастливым?
— Абсолютно.
— Но ведь вы прокляты. Неужели вы не понимаете этого? Вы потеряли все. Абсолютно все. Принцесса Укока взамен забрала у вас все, что вы когда-то любили. Родной город, любимую работу, отца, любимую девушку, наконец. Вы не скучаете по ним?
— Нет. Я не согласен с вами. Вечная жизнь — это не проклятье, а великий дар. В любой момент я могу вернуться в самые счастливые мгновения той, прошлой жизни и прожить их снова и снова, и так до бесконечности.
— Как это — вернуться?
— Очень просто. Например, если меня будут волновать воспоминания о Лизе, я всегда могу вернуться в тот самый счастливый для нас с Лизой момент и пережить его снова, как в первый раз. Понимаете? Ну, первую ночь, например, так понятнее?
— Теперь понятно. Ладно. Пойдемте наверх — только, если можно, мне нужно сходить сначала в душ, а то я вся пахну чем-то, — смутилась я.
— Вы, Наташа, пахнете настоящим женским счастьем, ни с чем ни сравнимым нектаром удовольствия и наслаждения. Душ справа по коридору. А я жду вас на верхней палубе, — улыбнулся он.
Я кивнула и пошла в душ. Первым делом я стянула с себя мокрое насквозь белье. Но как это было хорошо! До сих пор ощущается легкость и гибкость во всем теле. Нет, право слово, кажется, помолодела я лет на двадцать, не меньше. Хоть какая-то польза от этих администраторов.
Я еще долго стояла на пирсе и смотрела на Григория и машущую мне на прощание Маргариту Петровну, которых уносила все дальше в море большая белоснежная яхта. С каждым мгновением две машущие мне фигурки на верхней палубе становились все меньше и меньше, пока совсем не растворились на горизонте. Но я прекрасно знала, что проклятье принцессы Укока еще даст о себе знать. Оттого Григорий и показался мне таким несчастным. Ему предстоит пережить еще одну потерю — приемную мать. Да, странная это штука — жизнь… Ну, а у меня, слава богу, через три часа самолет. Ведь я все еще живу в Матрице. В кармане звякнул и замолчал телефон, возвращая меня к действительности.
— Ростова, ты там долго по заграницам прохлаждаться собираешься? — раздался в трубке недовольный голос генерала Тарасова.
— Сегодня вылетаю, — коротко ответила я.
— Посылка уже прибыла на место. Посольские расстарались. Что удивительно, на этот раз даже без пинка под зад. Так ты скоро? А то вся работа стоит, да и Суходольский весь изнылся, что одному ему работать приходится…
Москва, Шереметьево, Острожное, Марсалам, Хургада, 2021