– А как? – Пашка взял ещё один кусок – Вон Егорыч же постоянно говорит, что отсюда не выбраться.
Стукнула дверь, и Макс краем глаза увидел сквозь стекло, как дед спускается по ступенькам.
– Он говорит, что из них никто ни разу не выбрался. Так они и не хотят отсюда выбираться, по-моему. Видимо попривыкли уже. А ты что, решил здесь навсегда остаться?
– Нет, конечно – Пашка покрутил головой – Просто, я не понимаю, как…
– Да вот так – не выдержал Макс – Просто пойдём и всё. Возьмём ружьё, если что, отобьёмся. Дед вон сказал, научит меня стрелять.
– А он что, ружьё нам даст?
– Да зачем – даст? – Макс нервно махнул рукой – То, которое вчера я принёс, с тем и пойдём.
– А-а, точно – Пашка хлопнул себя по лбу – Я и забыл совсем. Снова на гору, что ли… – Пашка осёкся – А чё эт пойдём? – спросил он, часто заморгав – Ты имел ввиду – поедем?
– Бензина почти не осталось – Макс покашлял. Бензина в общем-то хватило бы на то, чтобы подняться на гору и ещё раз проехать туда-сюда сквозь туман, но Макс решил соврать. Он понимал, что Пашка начнёт ныть, если узнает, что бензин есть, и станет долго и нудно убеждать, что правильнее сесть в машину и ехать, нежели переться на своих двоих. Но повторять ещё раз то, что уже трижды не принесло результатов, Максу не хотелось. А хотелось Максу, чтобы Пашка не делал мозги, и без всякого нытья согласился прогуляться через лес.
– Бак пустой – Макс развёл руками – Прокатали туда-сюда по горе.
– Во, блин – безрадостно сказал Пашка – Это что же, пешком в туман?
Его взгляд резко помрачнел.
– Не сы, Пашок – весело проговорил Макс – Во-первых, у нас ружьё будет, а во-вторых, мы в гору не пойдём. Мы через лес.
– Через какой лес? – не понял Пашка.
– За тем краем деревни лес начинается – Макс кивнул в сторону окна за спиной – Дед сказал, за этим лесом железная дорога есть. Вот по ней и попытаемся выйти.
– И чё, ты думаешь получится? Я просто к тому, причём тут железная дорога? Если б по ней можно было отсюда выбраться, то и сюда уже б давно кто-нибудь по ней припёрся, и всех этих деревенских вывез. Не так разве?
Макс снова покашлял. Всё это было понятно и достаточно логично, но он и не рассчитывал на железную дорогу. Он рассчитывал совсем на другое – отыскать крака и следить за ним какое-то время, в надежде, что крак решит выбраться в тот мир. Вот только знать Пашке этот расчёт было совсем не обязательно.
За окнами послышался тоненький скрип, и Макс обернулся. Скрип издавала маленькая тележка, которую дед катил за собою. На тележке стояла сорокалитровая фляга из нержавейки, примотанная к ней толстой медной проволокой.
– Нифига себе – Пашка усмехнулся – Дед по-ходу конкретно за водой собрался. Не по-детски.
– Ты не забывай, что теперь ещё и мы приплюсовались тут харчеваться. Чаёк хлебаем, мясо хаваем – Макс кивнул в сторону тарелки – Без нас небось ему бы намного дольше хватило.
– Да я ничё – Пашка недовольно посмотрел на Макса – Чего доколупываться постоянно, типа я виноватый тут.
– Да никто не виноватый – лицо Макса стало задумчивым – Вон и дед говорит, что никто не виноват.
Скрипнула открываемая калитка, потом, закрывшись, громко стукнула.
– Кстати, с собой нужно будет воды взять. На всякий случай – всё с той же задумчивостью на лице проговорил Макс.
Дед вернулся минут через сорок. Он протащил свою поскрипывающую тележку под окнами и скрылся за домом. Макс сидел на кухне, бесцельно пялясь сквозь стекло на видимый, чисто-голубой кусок неба. Он проводил деда глазами и снова уставился вверх, на маленькое, не понятно откуда взявшееся облачко. Облачко быстро, словно испугавшись своего появления, таяло. Макс досмотрел, как оно на несколько секунд задержалось на грани видимости, и когда облачко полностью испарилось, он медленно поднялся, и подойдя к дверному проёму, заглянул в зал.
Пашка валялся на дедовском диване, читая найденный старый журнал. Журнал этот лежал в столе, в развёрнутом виде, и служил чем-то вроде маленькой скатёрки.
– О, блин – весело проговорил Пашка, когда убирал с журнала литровую банку с солью на дне – Прикинь, экран какой-то.
– Наверное, советский – Макс сидел с закрытыми глазами, тяжело облокотившись на стол. Бессонная ночь всё же давала о себе знать – Нафига ты там вообще шаришься?
– Да скучно, блин – просопел Пашка, отдирая прилипший к фанере журнал – Пойду, почитаю.
Макс какое-то время молча смотрел на Пашку.
– Пашок – наконец проговорил он недовольно – Слезай, наверное, с дедова дивана. Не по-людски как-то.
– Да ладно – лениво протянул Пашка, посмотрев поверх давно пожелтевших страниц – Чё такого?
– Слезай, блин – зло бросил Макс – И журнал положи на место.
– Ладно-ладно.
Пока Пашка засовывал журнал обратно в стол, Макс подошёл к окну вплотную, и стал ждать, когда появится дед. Его вдруг начало напрягать ничегонеделание. Может быть само по себе, а может оттого, что впереди были похороны, и Макс уже несколько раз за сегодня возвращался к мыслям о них.
– А что если они считают меня виновным? – спрашивал он себя – Да, Егорыч сказал, что это не так, но они. Что скажут они?
И этот вопрос Макса напрягал. Он хотел не думать об этом, но не мог. И каждый раз, когда он снова задумывался, он ощущал, что напряжение становится с каждой мыслью не только сильнее, но и грубей, врываясь в мозг уже без каких-либо расшаркиваний и намёков на галантность.
Дед медленно вышел из-за дома. Он шёл, чему-то своему улыбаясь, держа в руке уже ставшее привычным для глаз ружьё, а Макс смотрел на него, и ему вдруг стало предельно ясно, что он не знает этого человека. И скорее всего не узнает никогда, в силу их бесконечной разности. Разве может рыба узнать птицу, не переделав плавники в крылья?
Как далеко они отстали за тридцать лет? – Макс горько усмехнулся – Правильно ли я задаю вопрос? Может правильнее – как далеко они ушли вперёд за эти тридцать лет? Кто сказал, что весь этот долбаный прогресс, бушующий там, в том мире, не есть деградация.
Дед легко поднялся по ступенькам, и уже через пару секунд был в кухне. Улыбка исчезла с его лица, отступив перед серьёзностью.
– Нужно идти на похороны – сухо проговорил он.
Макс кивнул.
– Егорыч, а чему ты улыбался? Там, во дворе – спросил он.
– О внучонке подумалось что-то. Вспомнил, как она маленькая на качелях любила кататься. Я ей качели во дворе соорудил, и катал, а она смеялась. Радостно так.
Дед снова улыбнулся.
– А-а, понятно – Макс тоже не сдержал улыбки, но тут же смахнул её с губ – Идти прямо сейчас надо?
– К полудню хоронить собирались. А уже почти полдень.
– Хм. А ты откуда знаешь, Егорыч? У тебя ж во всём доме ни одних часов работающих.
– На тени погляди – с досадой проговорил дед – Это же просто. С точностью до получаса завсегда определишь.
– До получаса? – усмехнулся Пашка. Он едва успел положить журнал на место и поставить на него банку с солью, и теперь стоял возле стола, пытаясь ногой, незаметно прикрыть дверцу – Да за полчаса можно дофига чего сделать. Не-е, это не вариант.
Макс хмыкнул. В чём-то Пашка был прав. В их мире учат ценить каждую секунду, потому что за одну секунду может случиться что угодно. Например, упасть курс какой-нибудь хрени, и поломать жизнь миллионам людей. Будь в движении, стремись к успеху. Тот, кто не стремится, тот, кто не летит на сверхскоростях, тот неудачник. Так почему же все в конце концов остаются несчастными? Может дело совсем не в скорости?
– Послушай, Егорыч – Макс посмотрел деду в глаза – А вы никогда не задумывались – кто они? Ну, вот эти все твари, краки, тени, зелёные всякие.
– А зачем, Максимка? – дед с грустью, одними краешками губ, улыбнулся – Разве если мы будем знать, это что-нибудь изменит?
– Может быть – сказал Макс.
Глава 8
Когда Макс вышел из двора, он, уже привычно, огляделся. Но на побитой «двойке» его взгляд не задержался ни на секунду. Теперь эта тема была не только не важна ему, но даже не интересна. Он осматривался с единственной целью, ставшей теперь важной – увидеть. Движение, силуэт, качнувшуюся ветку дерева, всё, что может быть сигналом. Сигналом опасности.