– А ну-ка… – Джим вцепляется в него как клещ, и они поднимаются на ноги. Сжимая зубы, шумно дыша, но не расцепляя хватки.
А потом Кирк прячет их в инженерном – возле секретного схрона Скотти с выпивкой. Выслушивает, поит первым попавшимся под руку алкоголем, пьет сам и беззастенчиво обнимает – к черту Спока, к черту Ленна – иногда этот тактильный голод терпеть просто невозможно! Но Чехов не отстраняется и не смотрит странно – понимает, как если бы смотрел Джиму в душу. А он и так смотрит – все еще по-детски наивно и обиженно. Знает, Кирк знает все, что тот хочет сказать – то же вертится у него на языке. И лучше бы все это происходило до Садра – Джим бы самолично потащил Павла в бордель расслабляться. А теперь… А теперь только они друг у друга и остались. И Джим целует соленые щеки без какого-либо подтекста – он тоже сломан, тоже чувствует, тоже знает – это единственная поддержка, что такой, как он может ему дать.
Ну или не единственная – всегда можно найти какую-нибудь планету и отвлечься – на флору, фауну, местных жителей или их образ жизни. Хренов Спок там маршрут рассчитать не мог? Капитан в два счета справится! Джим утирает щеки Павла, отдает ему бутылку насовсем, а сам приваливается к чужому плечу и достает падд – где-то в этой чертовой трубе была разводка под электронику – пара-тройка «магических пассов» руками, и маршрут будет таким, каким они захотят. Хоть к клингонам, хоть в другую реальность, хоть к черту на куличики! Павел даже смеется срывающимся голосом, представляя, как были бы счастливы он и капитан в той, другой реальности – хоть вместе, хоть по-отдельности. А потом, пьяно икая, говорит, что хочет на свежий воздух – гулять – надоело болтаться в консервной банке с гребанной родственной душой, решившей за него, что для него же будет лучше. Гулять, так гулять, Джим согласен – ему гребанная родственная душа вообще предложила ее убить – он тоже не откажется поразмышлять над этим где-нибудь на зеленой или красной лужайке под ветвистым или антропоморфным деревцем, слушая пение или рычание местных «птиц» в синем или оранжевом небе. Куда угодно – для любимого Чехова и для собственной сердечной мышцы.
Вырубает их в той же трубе, а через шесть часов их находит перепуганный Мон – бета-смена приняла изменение курса без разговоров, но вот что им делать на планетоиде, населенном только камнями, ума приложить не смогла и запросила подтверждение у капитана – у них снова увольнительная? У них похмельное утро – ругается Джим, но приказывает остаться на орбите – надо же посмотреть, куда их привело отчаяние. И выгулять Павла – тоже неплохо – если им повезет, то на этот раз кваны сразу будут жрать их мозг, а не плодиться в кишках и обгладывать конечности.
Спок смотрит просто с нечитаемой миной – Джим и не стремится расшифровать – приказы на этом корабле все еще отдает он. И если он решает менять курс – детка летит без разговоров. Решает прожить всю жизнь без соулмейта – устроит вулканцу хоть лоботомию, хоть мозговых слизней. Решает обидеться на своего лучшего друга – тот не вымолит прощение, даже рискнув жизнью. Маккой, конечно же, крутит пальцем у виска и обижается в ответ – хорош капитан – спаивает малолеток, – и встает за широкую спину вулканца – с гуся того вода.
Джим фыркает себе под нос, чихает, игнорирует головную боль и формирует разведывательный отряд. В пару к себе и Чехову он ставит тройку офицеров охраны и научников – не-соулмейтов обязательно – ох, и вечеринку «разбитых сердец» они там закатят! Ага, как бы не так – хренов вулканец собирается вместе с ними! А с ним никакого веселья – только нудеть будет да мешаться под ногами, когда Кирк и Чехов решат построить парочку каменных сейдов или поиграть в «масштабное» домино местными валунами. Ну или, наконец, приватизируют себе парочку гектаров инопланетной местности и разобьют на них сад камней – для медитации и воя на местную Луну по четвергам каждый третий месяц через квартал. Хуже того – Боунс выглядывает из-за плеча вулканца и, сука такая, еще и поддакивает – да-да, капитан, возьмите с собой старпома – пока того будут жрать какие-нибудь каменные паразиты, мы вас преспокойненько спасем. Но в том-то и прелесть, что Джим – капитан. Старпом и СМО останутся на корабле – таков его приказ. А он с Павлом и группой пойдет гулять…
Каменное плато весьма живописно и абсолютно безопасно – Спок и Ленн могут параноить до поедания ногтей на руках и ногах друг друга. Джим вообще жалеет, что не взял с собой мяч – могли бы размяться, пока ученые исследуют породы. Хотя, в принципе, им тоже интересно: скалы то полые, то пористые, то серые, то серебристые, то незыблемые, то крошащиеся под носком ботинка… Не иначе, как подверженные ауре везуче-невезучего капитана Джеймса Тиберия Кирка… Полчаса, и плато разрушается, растрескивается и осыпается под землю, превращаясь в лес каменных столпов, между которыми так легко теряется связь, а офицеры охраны говорят, что в последнем сообщении с корабля разобрали только: «поднимайте» и «сейс… сейслоно… сейсмологическая, блядь! Активность!» Наверняка это орал Боунс, выхватив передатчик у Ухуры и надеясь, что проверенный мат укрепит и сделает более доходчивым любой сигнал. В чем-то он, может быть, и прав, а пока… А пока в каменных джунглях вдобавок начинается ливень, земля под ногами начинает мелко подрагивать, а десантная группа начинает подозревать, что фатум капитана опять проснулся невовремя. Просто поразительно, как, блядь, предсказуемо невовремя!
Булыжная почва под ногами становится вязкой, и всему их небольшому бравому отряду приходится скакать по скалам подобно горным козлам. Под копытами, тьфу, под ногами которых разверзается не иначе как вход в Преисподнюю. В сам Джимов пресловутый Ад. До которого еще надо долететь – по ощущениям «пятой точки» и «на глазок», там сотни футов отвесно вниз, и никто, даже сам Джим, не хочет проверять, насколько глубока эта кроличья нора. Да разве ж фатуму это объяснишь?
Кирк командует скакать по камням повыше – откуда их смогут транспортировать, а у Чехова ноги разъезжаются на скользких породах. Раз, другой, третий, пока навигатор не сигает прямо в бездну… Знал бы Джим, вместо мяча прихватил бы альпинистское снаряжение – у него-то есть опыт! Как оказалось, и у чертова вулканца тоже – тот появляется весь в золотых искрах от микровзрывов подпространственного перемещения в самую распоследнюю секунду, хватает Павла за руку, удерживая над пропастью, скользит сам, и теперь Джим, вместе с навигатором, потеряет еще и старпома! А вот хрен этому гребанному фатуму! И Джим сигает следом за этой сладкой парочкой любителей исследования каньонов…
***
Он приказывает. Он, блядь, приказывает! Спок готов поставить на кон свои уши, прическу и брови, уверенный, что эта вылазка снова закончится катастрофой. Так и получается. Полчаса в безмятежном, спокойном, каменном необитаемом мире, и вся его природа, вся его сущность, до самого ядра, начинает протестовать нахождению на ней Джеймса Тиберия Кирка! Ну разве могло быть иначе?! Поначалу глубокие и слабые возмущения мантии не вызывают никаких подозрений, а потом верхние слои начинают резонировать, и безопасная вылазка становится хождением над пропастью. В буквальном смысле. И Спок больше не сомневается – к черту все эти проверки на «родственность» – проверить капитана он все-таки заставит в любое другое время, надо только чтобы он к этому времени остался жив! Чтобы было с кем проверять. И он несется в траспортаторную – пусть наводят на самую ближайшую точку, пусть СМО хоть сожрет этот передатчик, а Спок вытащит капитана оттуда. Из Ада, в который он тащит их всех из раза в раз.
Но первым под руку зачем-то попадается лейтенант Чехов. Хотя это тоже неплохо – к гадалке не ходи, а Кирк бы вот-вот сам за ним прыгнул. А успевает Спок – схватить Чехова за руку, закрыться от чужого воздействия – русским паническим матом – просчитать траекторию недолгого полета и ухватиться за внушительный кусок породы. А потом снова сорваться в бездну – камень под его нечеловеческими пальцами отчего-то слишком мягкий…
Полторы секунды свободного падения не наполнены ничем – ни страха, ни осознания скорой смерти, ни новых поисков, за какой бы выступ ухватиться. Но следом за ними идет сильный рывок, и левая рука вулканца оказывается в плену чужих бионических пальцев, чужого притупленного, приглушенного, ватного ужаса и чужого ментального крика: «Спок, нет!!» Вот это его пугает. Да так, что Чехов чуть не продолжает падение из ослабевших пальцев другой руки. Это капитан! Вулканец вскидывает голову, встречается с яростным льдисто-голубым взглядом, продолжает слышать «нетнетнет» и ощущать чужой страх, а потом старается сосредоточиться и абстрагироваться. В другой его руке все еще лейтенант, и теперь их жизни зависят только от крепкости бионического протеза капитана. А уж никак не от того, что Спок ощущал в прошлый раз, когда так опрометчиво хватался за чужое голое запястье.