– Это щедрое предложение, – мягко заметила Кейн. – Слишком щедрое, чтобы быть правдой.
– Разумеется, – не стал спорить Атрес. – Компания «Скайлинг» заключит с «Трелью» контракт, а вы отправитесь со мной к точке расщепления. Если после я вернусь живым, моя компания спишет долг и оплатит капитальный ремонт. Если же нет, Линнел Райт придется вернуть все затраченные на «Трель» средства. Если вы согласитесь, мы отправимся в Древние Города сразу, как будут улажены формальности.
Может быть, не безрассудно щедрое, но его предложение все еще было хорошим:
– Вы готовы указать в контракте, что спишите долг сразу, как только вернетесь? – спросила она.
– Верно.
– Вы же понимаете, это, скорее всего, станет известно Стерлингу. Он сделает все, чтобы мы не вернулись.
– Разумеется.
Атрес не боялся. Или не подавал виду.
– Выбор только за вами, – добавил он. – Вы не знаете, очнется Линнел Райт или нет, и насколько риск оправдан. Но вы уже солгали ради меня инспектору и уже замешаны в происходящем.
Кейн улыбнулась:
– Вопрос надежды?
– Да.
– Вы же знаете, я уже дала на него ответ.
Ричард – а пока Линнел не пришла в себя, управляющим на платформе был именно он – согласился принять помощь «Скайлинг» тем же вечером. На самом деле он ничем принципиально не рисковал, «Трель» все равно катастрофически нуждалась в ремонте.
Уже на следующий день, ближе к вечеру, прибыли грузовые дирижабли – восемь массивных воздушных судов черно-красной расцветки, фирменных цветов «Скайлинг».
Кейн стояла рядом с Атресом на главном воздушном причале и смотрела, как их тросами крепили над ключевыми узлами платформы.
Облачная муть наконец-то рассеялась, и небо было пронзительно-голубым, почти прозрачным. Таким ясным, каким оно бывало только на «Трели».
Атрес следил за процессом молча, привычно заложив руки за спину, и казался до странности уместным, словно кто-то нарисовал его как картинку специально на воздушном причале – строгую, одетую в капитанский костюм фигуру с идеально прямой спиной.
Атресу шли открытые пространства, наполненные воздухом.
Уже через несколько часов «Трель» начала набирать высоту. Сонм отдалился, стал рваной облачной пеленой где-то внизу, и уже невозможно стало разглядеть отдельные схемы. Впрочем, у Кейн и не было повода смотреть вниз.
На следующий день на платформу прибыл адвокат «Скайлинг» и привез с собой договор. Уточнение и подписание его не заняло много времени.
Вечером, через два неполных дня после разговора в саду, Кейн впервые пришла в комнату Линнел.
Было темно, на столе горела одна единственная масляная лампа – Линнел не выносила спирит-светильников у себя в спальне – и пахло лекарствами.
Тяжелые темно-синие портьеры закрывали единственное круглое окно.
Линнел лежала на двуспальной кровати, их с Дэном кровати, и казалась ребенком. Свет лампы ложился на ее лицо, и оно казалось пронзительно ярким по сравнению с чернильными тенями, притаившимися в углах комнаты.
На стуле возле кровати Линнел сидела девочка лет десяти.
Кейн сразу стало неловко. О Мери Райт – дочери Дэна и Линнел – она не знала практически ничего. Кейн видела ее всего пару раз.
У Мери были темные вьющиеся волосы и темные глаза, как у матери Дэна. Она даже внешне ничем не походила на Линнел.
– Госпожа Анна, – Мери слегка поклонилась, не вставая, и замолчала.
Кейн никогда о ней не вспоминала. Мери будто была из какой-то другой параллельной жизни Линнел, которая никогда не имела значения.
– Мама пока не пришла в себя.
– Это вопрос времени, – как могла уверенно ответила ей Кейн, хотя собственный голос показался ей чужим. Линнел не приходила в сознание уже четыре дня.
Ее раны не были смертельны, но никто не мог сказать, чем обернется спирит-отравление.
Иногда люди засыпали навсегда, иногда пробуждались без последствий. Иногда умирали спустя некоторое время.
– Спасибо, что приехали. Мама очень вас ждала, – Мери говорила спокойно, по-детски прямолинейно, не обвиняя и без злости, и все же ее слова били навылет.
«Я опоздала, – подумала Кейн. – Мне следовало приехать раньше».
Ей не хотелось об этом говорить.
Она прочистила горло, прежде чем ответить:
– Я думала, ты сейчас в школе.