– Не спросишь, как они? – как всегда интересуется с придыханием, невольно понижая голос, и молчит, замерев в ожидании вердикта.
А надо ли? Какое мне до них дело? Только дурак станет переживать о тех, кто когда-то всадил ему нож в спину.
– Нет, – все же решаю, что белый подойдет больше и включаю громкую связь, торопливо избавляясь от пижамы.
– Бьет он ее, Юль. Места живого на лице не осталось. Мама моя говорит, не ровен час, когда он ее на тот свет отправит…
– И пускай, – вздрагиваю от порыва ветра, что пробивается в окно, и с шумом его захлопываю. – Сама виновата, кто ее просил с ним связываться? Еще и ребенка рожать?
– А мальчик у них чудесный. Светленький такой, и глаза голубые…
– Да хоть серо-буро-малиновые. Я же сказала, мне неинтересно.
– А вот тетя Лида о тебе спрашивает. На днях столкнулась с ней во дворе, так она минут десять меня не отпускала.
– Да что ты? Как мило! Мне прямо сейчас прыгать на поезд и мчаться на всех парах воссоединяться с семьей? – бросаю ехидно, не с первого раза справляясь с молнией. Комната успела остыть, аж мурашки по коже бегут.
– А почему бы и нет? Неужели не хочется увидеть братьев?
– Рыжего, например? Конечно, всегда мечтала вновь столкнуться с этим толстяком. Пожалуй, привезу ему пончиков из лучшей кондитерской…
– А он и не толстяк вовсе. В футбол играет, вытянулся… А Артурчик какой красавец! Чувствую, не одно женское сердце разобьет этот мальчишка, когда вырастет.
Еще бы. Его отец это делал виртуозно – просто исчез, вечером не вернувшись с работы, а от палатки с его овощами осталась лишь зловонная куча гнилых помидоров, что хозяин не удосужился убрать, впопыхах отчаливая на родину. Что-то не поделил с коллегами и бросил мать разбираться с долгами. Небольшими, но когда ты на пятом месяце и дома тебя ждут три ребенка, даже маленькая сумма кажется неподъемной.
– А Леночка ваша год на одни пятерки закончила.
– Третий класс, – усмехаюсь, ведь в начальной школе табелем с отличием никого не удивишь.
Я в ее возрасте тоже блистала – читала быстрее своих одноклассников и злилась, если в домашнем задании допускала хотя бы одну помарку. Поверьте, из меня мог бы выйти толк, не появись на свет Ярик, который своим плачем лишил меня возможности высыпаться перед занятиями.
– Тем более она у нас белоручка, ничего, кроме книг, в руки не берет, – от одного вида грязных подгузников идет красными пятнами и непременно разрождается кашлем, не на шутку пугая окружающих возможностью лицезреть, как ее желудок расстается со скудным завтраком. Уж очень полезная способность организма, когда на тебя то и дело пытаются переложить обязанности взрослых.
– Так что, ничего выдающегося. Чем ей еще заниматься, если не уроками?
– Не скажи. С Богданом она возится. С коляской у дома каждый день гуляет. Юль, ты бы им помогла… Туго им приходится. Дети ведь не виноваты.
– Не виноваты, – вздыхаю, забывая о расческе, что занесла над головой, желая уложить волосы. – Только не я их рожала. У них мать есть, пусть и разбирается…
– А у тебя жених богатый…
– Любовник, – поправляю, игнорируя недовольное кряхтение подруги. – И посвящать его в семейные перипетии я не намерена. Хочешь, чтобы я со стыда сгорела, случайно столкнувшись с Жорой на улице? Как думаешь, Тихомиров обрадуется, когда поймет, с кем связался – мать посудомойка, а отчим последний забулдыга. Так что и не проси, на свадьбу мы не приедем.
– Тогда одна приезжай, – сотая попытка меня уговорить, которая обречена на провал. Качаю головой, забывая, что девушка меня не видит, и, тряхнув головой, перевожу тему в мирное русло.
– Я задумалась о работе!
– Правда? – Лена принимает мои правила и уже осыпает градом вопросов. – Где? Кем? Господи, ты и место нашла?
– Почти. Как раз собираюсь на собеседование. Решила в модели податься. Как думаешь, я хорошо буду смотреться на подиуме?
– Ну, Юлька! Я уж обрадовалась, думала, что-то серьезное, а ты опять за свое! Когда уже повзрослеешь, университет закончишь?
– В следующей жизни. В этой у меня другие планы…
– Перед фотографами позировать? – она смеется, а я жалею, что нас разделяют тысячи километров. С удовольствием бы запустила в нее своей сумочкой. – Ты для подиума старовата!
– А вот и нет. Как раз-таки в самом соку. И когда я прославлюсь, надеюсь, тебе будет стыдно за эти слова.
Что вряд ли, ведь серьезно связываться с модной индустрией я не планирую. Пожалуй, пары проходов перед жаждущей толпой в платье от Светланы Тихомировой будет вполне достаточно. Тем более что работать я собираюсь лишь на одного зрителя – создательницу известного бренда, что не на шутку меня разозлила своими бесконечными фото на фоне Лондонского глаза или Букингемского дворца. Посмотрим, будет ли она также сиять, когда ее коллекцию представит миру не кто иной, как ее главная соперница. Та, с кого снимать все эти наряды, пестрящие стразами и пайетками, будет ее дорогой супруг.