Они заспорили, чье богословие круче, и спасает ли незнание о наличии в пище свинины от гнева Всевышнего, а я решился попробовать эту штуку. Просто отковырял кусок и положил в рот — ничего, мясо и мясо, ни особого вкуса, ни запаха, всяко лучше тех жуков и личинок, которых мне как-то пришлось с голодухи три дня жрать в джунглях, поскольку нас слегка «потеряли».
Так что через пять минут моя тарелка опустела, и глядя на это, и другие принялись работать вилками.
Я ждал, что после завтрака нас отправят в учебный класс, где придется зубрить устав. Но угрозу эту видимо отложили на потом, Поль погнал нас в оружейку, где мы получили всякое хорошо знакомое мне добро вроде калашей, ПКМ и РПГ-7, и даже одну СВД, которое и поволокли на стрельбище.
— Покажете, что умеете, — сообщил нам комвзвода. — Каждый из каждого по разу. Пятьдесят метров.
От себя я ничего особенного не ждал, и впечатление производить не собирался — снайпер я никакой, с остальным управляюсь прилично. А вот на других было любопытно посмотреть — на что годятся наемники, собранные ЧВК «Земля» со всего мира, люди, с которыми мне придется служить рука об руку… и есть подозрение, даже воевать вместе.
Первым из нашего отделения стал Вася, в лапищах которого ПКМ смотрелся как родной, да и с прочим он не сплоховал.
— Почему тут только русское оружие? — неожиданно возмутился Ингвар, взяв СВД. — Между прочим, стандарты НАТО…
— …можешь засунуть себе в задницу! — перебил его Цзянь, наблюдавший за нашими стрелковыми подвигами. — Что вокруг? Пустыня. Жара. Песок. Отвратительные условия. НАТО привыкло воевать в других. А русские делают то, что работает практически всегда. Работает везде. Не ломается. А если ломается, то легко чинится. Правда ведь?
Спорить с этим норвежец не мог, не зря калаш — самое популярное оружие мира.
Мрачно засопев, он повертел винтовку Драгунова, которую наверняка держал впервые в жизни, а затем выдал пять выстрелов не хуже девятки. Многие, в том числе и я, зааплодировали, и даже на непроницаемой физиономии Цзяня появилось нечто вроде одобрения.
С остальным Ингвар показал себя хуже, но тоже справился очень прилично. Интересно, в каких войсках стопроцентно-вероятного противника он послужил, и почему уволился?
Выглядит ведь как актер с вербовочного плаката, и явно не стул в штабе полировал…
— Серов, давай! — велел комотделения.
С СВД я дал средний балл, не очень люблю это оружие, вот даже не знаю почему так. Зато ухватив калаш, ощутил себя на родной территории… и кто говорит, что с его помощью нельзя расписаться внутри черно-белого круга?
Пулемет… гранатомет… тоже нормально, по крайней мере мишени разлетелись в клочья.
— Зачтено, — сказал Цзянь, когда я отряхнулся и встал к остальным.
Из тех, кто был после меня, запомнился Джавад, оказавшийся невероятно метким стрелком. Наверняка его предки-кшатрии преисполнились гордости, созерцая с индуистских небес, как их потомок кладет пули фактически одну в другую.
Откровенных лохов не нашлось, ну оно и понятно, это вам не срочка, тут все профи.
На стрельбище мы проторчали пару часов, и первое солнце успело подняться в зенит. Разогрело так, что над барханами поплыли волны жара, горизонт задрожал, превратился в тонкую полоску воды.
Тоже глюк, но уже иной природы, обычный мираж.
Интересно, но во втором отделении нашелся кадр, не умеющий обращаться с оружием. Не знаю, как он вербовщика прошел, документы поддельные сунул или еще как извернулся… и зачем?
— Интересно, его прям тут расстреляют и закопают? — спросил Вася, когда понурившегося мошенника под белы руки повели в сторону штаба.
— Боишься, что мясо хорошее пропадет? — тут же вылез Эрик, и я подумал, что рано или поздно он дошутится, наш черный друг осерчает и устроит нетолерантному финну еще более нетолерантную трепку.
— Ты у меня всегда под рукой, — ответил Вася. — С жирком, мням-мням.
— Никакого расстрела не будет, — вмешался в наш разговор Цзянь. — Домой поедет. Только ничего помнить не будет.
Раньше бы я засомневался, что такое возможно, но за последние дни убедился, что наши наниматели умеют оперировать с памятью, по крайней мере вырезать из нее куски… хм, а если еще и вставлять, внушать то, чего не было?
От этой мысли мне стало холодно на жутком солнцепеке.
А после обеда и тихого часа наш взвод отправили на хозработы.