— Эй, мудачье упоротое, чтобы вас всех слюнявый шакал поимел! Где вы бродите? — напомнил о себе Ричардсон. — Бадави, Ганс, Лифань… где эта тощая китайская жопендра?
— Здесь, — прозвучало из-за наших спин, и я удивленно оглянулся.
Они все оказались тут — и Цзянь, и Джавал, и прочие из банды упоротых старичков. Как только успели? Разве что повернули обратно практически сразу после того, как мы с ними разминулись, или побежали на крики и неслись со всех ног, вон какие потные все и взмыленные.
— Кто в обуви — заходим, осматриваем, зачищаем! — продолжал командовать Ричардсон, его черная физиономия была мрачной, но решительной. — Всех уродцев валим! Никаких попыток взять живыми. В кровь не наступаем, ничего и никого не трогаем. Осознали? Вперед. Лифань, твои в авангарде.
Логично — мы не только в обуви, а еще и в полном снаряжении, и хорошо, если никто не задастся вопросом, отчего так.
— Пошли, — велел Цзянь, и мы двинулись изображать авангард.
На крыльцо я взбежал первым, опустился на колено, Эрик распахнул дверь и отпрыгнул. Вася и Сыч проскользнули внутрь, разошлись в стороны, чтобы не перекрывать мне зону обстрела.
— Чисто! — донеслось изнутри на два голоса.
Внизу мы не нашли никого и ничего, бойня случилась наверху, в спальнях и коридоре. Третьего изменившегося обнаружили на полу у первой же двери, он еще дергался и царапал стену когтистой лапой, на жутком лице в струпьях жили налитые кровью глаза, рот открывался и закрывался, выпуская остроконечный язык.
Я думал, что после безумия в казарме третьей роты меня ничем не пронять, но тут мне захотелось блевать.
— Пххх… — выдавила жертва вируса. — Пхх… могхите…
Он пытался разговаривать! Неужели в этом жутком существе уцелел разум?
— Это мне снится, — проговорил оказавшийся рядом со мной Джавал. — Это просто бред. Видения, насланные Марой.
— Жизнь нам только снится, и смерть тоже, — добавил Сыч.
Нашли время для философских дискуссий!
— Пхх… спхх… сите… — повторил измененный.
Цзянь шагнул между нами, толкнув меня плечом, приставил ствол автомата к голове лежавшего на полу существа. Выстрел рявкнул оглушающе, багровая густая жидкость плеснула на стену, и когтистая лапа перестала дрожать, бессильно разжалась.
— Что замерли? — спросил комотделения. — Кто будет спальни осматривать? Конфуций?
Я в общем был готов к тому, что увижу — кровь, куски тел, трупы — и ничего особенного не испытал. Мы нашли четверых умирающих и девять уже остывающих, их если и по силу поднять, то разве что Всевышнему в день Страшного Суда, когда вообще никому из мертвецов не удастся отлежаться в могиле.
Вот так за какой-то час минус двадцать с лишним бойцов, считай целое отделение. Жуткая дрянь вырвалась из хранилища, и это только один образец хранящегося там оружия… из скольких, многих тысяч?
Трупы начали выносить, и в какой-то момент мы оказались в спальне второго взвода втроем, я, Ингвар и Цзянь.
— Я знаю, что вы уперли девок, — сказал комотделения тихо. — Под самым моим носом. Только я их найду. Лучше отдайте сами.
— Каких девок? — Ингвар поднял светлые брови. — Иван, ты понимаешь, о чем он?
Я помотал головой.
— Вот и я не понимаю, — продолжил норвежец. — Лучше бы вам оставить нас в покое. Всех… — он сделал паузу, — нас. Иначе кое-кто может узнать кое-что о вас, и о том, что было. Тогда, около башни.
Цзянь смотрел на нас черными равнодушными глазами, не было в них страха, не было в них злости.
— Ну что же, — сказал он наконец. — Вы сами объявили эту войну. Ох не я ее начал, не я.
В этот момент он не играл, не притворялся тупым командиром, только и умеющим цитировать устав, даже голос его звучал не так, как обычно, без шипения, в нем бурлила жизнь, опасная, гневная, жестокая.
С бардаком в казарме провозились как раз до трех часов, когда настала пора уходить в патруль.
Нам обновили запасы патронов, основательно расстрелянных за последнее время, выдали по бутылке воды и по сухому пайку. Увы, чашка крепкого кофе или ампула стимулятора в этот набор не вошли, и я полез в пикап, ощущая себя не столько человеком, сколько оживленной с помощью магии вуду куклой — суставы едва гнутся, во всем организме мерзкая тяжесть, а в башке дурнота.
Эрик отказался сесть за руль, заявил, что доедет только до ближайшей канавы, и его место занял Ингвар. В построении нашего взвода мы на этот раз оказались замыкающими, сразу за машиной командира — то ли в местном уставе порядок движения строго не оговаривался, то ли на него все чихать хотели.