– Как плечо? – спросила она.
Я искренне удивился, мысленно добавляя к списку ее качеств внимательность. Без сомнения, внимательность! Значит в сумбуре всего случившегося тогда на гонках, она заметила, что я ударился плечом.
– Еще болит, – ответил я, за последний час успев забыть о вечно ноющем плече. – А как твоя голова?
Я точно помнил, как она ударилась головой, когда вылетела из сидения и перелетела через руль.
Девчонка кивнула.
– В порядке, – ответила она, и выразительно посмотрела на меня.
Делая глубокий вздох, я повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
– Откуда ты знаешь Яна? – тихо спросила она.
Я скривился, догадавшись сразу, о ком идет речь.
– Гаду даже не хватает смелости носить свое собственное имя, – почти прорычал я, сквозь сжатые зубы.
– Как и тебе, впрочем, – холодно заметила девушка. – Вряд ли «Волком» тебя назвали родители.
Смелая. Даже дерзкая. Мне определенно это нравилось. Вопросы, что мы задавали, сами определили тон беседы. Мы словно ступали по тонкому льду, навстречу друг другу. Но расстояние между нами все еще было очень велико.
– А, как насчет тебя? – прищурившись, спросил я. – Как зовут тебя?
– Меня зовут Лила, – представилась она.
Имя сорвалось с ее губ с легкостью, которую оно собой и представляло.
– Это разве настоящее имя? – с сомнением в голосе, заметил я.
В ее глазах промелькнула задумчивость.
– Это имя дал мне Смерч, когда нашел меня. А своего настоящего имени я не помню.
Не сложно было догадаться, что у нее была своя, особая история, которой никто не знал. И над которой она, сама того не зная, приподняла занавес пусть на немного, пусть совсем на чуть-чуть, но приподняла. Значит Смерч спас ее. От кого-то или от чего-то. И с тех пор со всей, присущей ему бдительностью, оберегал, словно собственную жизнь. Но чем были все эти чувства? Отцовской любовью, которую ему на протяжении его жизни еще не удалось испытать? Или же он растил ее исключительно для себя? Этот вопрос тянул за собой еще более мрачные и грязные предположения, о которых я не хотел вообще думать.
– Все мы предпочли забыть свои имена после дней становления кланов, – тихо сказал я, уже не глядя на нее. – Как думаешь, почему?
Она задумалась, прежде чем ответить.
– Потому, что те дни изменили нас всех навсегда, – прошептала она. – Я думаю, что просто однажды утром люди посмотрели в зеркало и не узнали сами себя. Мы стали другими.
Она была чертовски права. Мы стали совершенно другими. Возврата к себе прежним, как и к прежнему устройству нашего мира больше не было. Все, прежде бывшее, исчезло. А вместе с ним канули в небытие и прежние мы.
Если бы я был прежним, я бы пригласил ее сейчас в кино. Шутил бы, острил, делал бы все то, что обычно делают молодые люди, чтобы привлечь внимание противоположного пола. А может быть и не пригласил… Может быть, будь наш мир прежним, я бы сейчас был женат и имел хотя бы одного ребенка. И отвозил бы его по выходным к родителям, чтобы иметь возможность пригласить свою жену в кино. Все эти возможные вариации будущего, каким-то чудным калейдоскопом промелькнули в моей голове. Слишком нереальные. Причиняющие слишком много боли.
Я посмотрел на девушку, и сердце в моей груди болезненно сжалось при взгляде на нее. Она стояла прямо, опустив голову и как-то рассеянно обхватив собственные плечи руками. И мне невыносимо больно стало вдруг смотреть на нее. На такую живую, неподдельную, самую настоящую. Но вынужденную стоять на краю пропасти и заглядывать в чернеющую неизвестность неопределенного будущего.
– Будь осторожна с Яном, – понижая голос до шепота, произнес я, испытывая что-то вроде безотчетного желания защитить ее. – Он не такой, каким кажется. Я хорошо знал его раньше.
Лила испытывающе взглянула на меня из-под полуопущенных ресниц. Но я намеренно не ответил взглядом на ее взгляд, сохраняя холодность и отчужденность, что вообще, в принципе, шло в разрез с тем, что я ей говорил.
– Насколько хорошо? – так же тихо спросила.
Я помедлил, прежде, чем ответить ей.
– Мы были друзьями.
Малх, Смерч и Ян вернулись к нам через несколько минут. Рассаживаясь по машинам, я и без слов брата понимал, что с сегодняшней ночи наши кланы объединяются, чтобы дать отпор Змеям, готовым рискнуть и пойти в лобовую атаку. И раз они готовы были пролить кровь для того, чтобы стать более значительными и весомыми, как клан. То мы готовы были проливать кровь ради того, чтобы сохранить то немногое, что у нас осталось.