— Но скорее всего я получу приказ вернуться в больницу и допросить Милену.
Офелия помрачнела.
— Милена вряд ли сможет ответить на ваши вопросы. Приезжайте к одиннадцати. Я все расскажу.
***
Шесть утра, 15 марта
Харри Хикс встретил друга самой надменной из всего арсенала физиономией. Глава криминалистического отдела, судя по всему, до утра проверял отчеты подчиненных и готовил документы для передачи ребятам Ли, поэтому не выспался, был зол, но выглядел воодушевленным. Андреас не стал заезжать домой. Он направился прямо в Управление в надежде посидеть в тишине в кабинете, пока к нему не пристала Андерсон или другие из команды. Но вместо того, чтобы подняться к себе, он спустился к криминалистам, будто почувствовав, что кого-то из них застанет на месте. Конечно, этим кем-то мог оказаться только Харри.
— Десять! — торжественно сообщил криминалист вошедшему капитану. — Ровно десять. Все три отчета я лично перепроверил десять раз. Ошибки нет. И тебе это не понравится.
— Начни с самого неважного.
— Беарн умер от жировой эмболии. Повлиять на это не мог никто, мужику следовало более внимательно относиться к своему здоровью. Сначала я думал, что это яд, который подмешали в лекарства, а потом еще расстреляли. Согласись, Эверетт бы прыгал от счастья от такого комбо-удара. Но нет. Всего лишь печальное стечение обстоятельств. Кстати, Ли, твоя докторесса все сделала правильно. Мы проверили даже операционные швы — они идеальны.
— Передам ей при случае. Теперь второе по значимости, — улыбнулся Ли, усаживаясь напротив Харри, который развалился в кресле за огромным столом.
Папки с отчетами громоздились огромными кучами, перекрывая криминалисту обзор. Но когда секретарша или кто-то из сотрудников порывался их разобрать, Харри превращался в сущего демона. Он говорил, что так обеспечивает себе уютный скромный уголок в огромном открытом помещении криминалистического отдела. Шеф управления недолго думал, когда размещал своих сотрудников. Криминалистов посадили на цокольный этаж вместе с лабораторией и микро-моргом, где хранились тела до перевоза их в госпиталь имени Люси Тревер. Но Хикс уже поднял разговор о том, что его десять человек лучших в регионе специалистов теряют мотивацию, находясь в подвале. И что им тоже нужен воздух и свет. Решения пока не поступало, но, зная начальника, Ли предполагал, что скоро ходатайство удовлетворят. Может даже город выделит для этого отдельное здание. Почему, собственно, и нет. Рядом с административным можно было насчитать с десяток подходящих до конца не освоенных и до сих пор не восстановленных после войны одно- и двухэтажных построек.
Было бы круто, если бы они еще сделали спортивный зал, душевые, бассейн…
— Тело твоего Томаса Уилсона тоже чистое.
— Чистое?
— Никакого химического воздействия. Образцовый школьник. Я не нашел даже грамма алкоголя. Не говоря уже о наркоте.
— Какая-нибудь синтетическая дрянь, которая при попадании в кровь мутирует и не ловится твоими химикатами?
Хикс улыбнулся с видом оскорбленного достоинства.
— Наука такого еще не видела.
— У всех ли возможных ученых ты спросил?
— Я, конечно, должен быть вхож во все науки, — усмехнулся Хикс, — но ты-то ближе к той, на которую намекаешь. Давай я дам тебе имя подходящего кандидата, а ты сам с ним поговоришь?
Проблема полукровок заключалась в том, что в конечном счете стать «своими» они могли только в мире людей. Для темных существ они всегда существовали на правах бастардов. Тех, кто портит расу и кровь. И Ли не встречал случаев, чтобы полукровку приняли. Даже семьи одного из родителей. Если бы он сам женился на женщине-человеке, и отец был бы еще жив, то он либо умер бы от удара, либо убил бы сына. Ну или невесту. Позор.
Темный мир традиционен до оскомины.
— Давай имя.
— Так. Ученый. Химик и медик. Есть один товарищ. Я с ним пересекался, и мне хватило. Он руководит одной из лабораторий Астера. Как его. Оскар Мун. Добрейшей души… эльф? Вру, он тоже полукровка, но с детства интересовался темной медициной. И если в Ордене изобрели дурь, которая может изменить сознание и полностью раствориться в крови, он знает.
— А что вы не поделили? — думать об Ордене, могущественной организации, под чью дудку до сих пор плясал весь Темный мир и все темные существа, помимо тех, кто оказался за бортом, не хотелось. Такие, как он, относились как раз к выпавшем из гнезда птенцам, которые каким-то чудом выжили. Ли не принадлежал своей семье (и даже сменил чудесную итальянскую фамилию), Ли не считал себя принадлежавшим к Темному миру как сообществу. Поэтому он и приехал в Треверберг. Треверберг приютил всех их. Чистокровных и полукровок, застрявших на границе миров.
Хикс снова усмехнулся. Взял из маленькой металлической коробочки кусочек жевательного табака и отправил его в рот.
— Бабу. Давно это было. Еще до войны. Я был молод и свеж. Он, кстати, не особо стареет. Если верить газетам.
— А по какому поводу он попал в газеты? — поинтересовался Андреас.
— Ну как. Лаборатория-то взлетела на воздух. А он руководил.
— Хорошо, Харри, я с ним поговорю. На тебя ссылаться не буду.
— Ага, лучше не надо. Они поженились, она родила ему сыночка. Ты, наверное, в курсе? Самуэль Мун — молодой художник. Он сейчас в Вене. Учится у какого-то профессора своей мазне.
— А ты маньяк, — после паузы сказал Ли. — Но зато я теперь знаю причину твоего вечно отвратительного настроения. Давай пункт три. Добей меня. И с чистой душой я отправлюсь работать.
— А я спать. Записка. Я велел своим бойцам принести все пишущие предметы, которые найдутся в доме Уилсонов.
— Так.
Капитан Ли наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.
— Я нашел, чем парень ее написал. Вот, — он с видом фокусника-дилетанта выхватил со стола пластиковый пакет с обычной ручкой. — А вот тут, — во второй руке еще один пакет, — чернила, которым это написали. Больше этой ручкой он ничего не писал, берег перо. В основном работал карандашом. А записку с датой намазюкал.
— Ты уверен, что сам?
— Уверен. И тут есть тема для разговора с Себастьяном Хоулом. Записка была запечатана в конверт, на котором обнаружилась пыль и кирпичная крошка. Крошка соответствует кирпичу, который использовался при строительстве административных зданий города. Ну ты знаешь, красный добротный кирпич, из него строили еще в девятнадцатом. Только вот дом Уилсонов из другого материала. Наличие дорожной пыли, кирпича и остатков плесени доказывает, что конверт находился вне дома. Я подозреваю, что его положили в тайник. А потом достали. И вскрыли дома. Но я уверен, что записка была написана дома. То есть, он ее написал. Отнес куда-то. Потом забрал. Судя по состоянию бумаги, пролежала она там как минимум неделю. Но скорее всего дольше, если стена для тайника внутренняя, укрытая от дождя.
— Вещества на записке и конверте могут нам подсказать, где именно находился тайник?
— Вполне. Вам нужны дома из красного кирпича с известью на яичном белке. Старые дома. Первые городские постройки.
— Где-то между домом и школой.
Хикс пожал плечами.
— Принеси мне примеры крошки с разных зданий в этом периметре. Я тебе точно скажу, на каком искать тайник.
Ли почувствовал себя так, будто выиграл в лотерее. Эйфория ударила в голову и ему пришлось закрыть глаза. Хоть какая-то ниточка. Слабенькая, тоненькая, но настоящая! Найти тайник, понять траекторию перемещений. Иголка в стоге сена лучше, чем поле с травой без иголки.
***
Одиннадцать утра, госпиталь имени Люси Тревер
Проведя шумную планерку и отправив команду на сбор кирпичной крошки, Ли отправился в госпиталь. Команда повозмущалась. Потом догадалась позвонить в краеведческий музей, установить здания, при строительстве которых использовалось яйцо, ограничить список до двадцати зданий (дьявольски повезло) и с радостными впервые со дня расстрела лицами отправиться на улицы. У Ли настроение не испортилось. Пока что. Припарковав автомобиль около здания госпиталя, он на мгновение задумался о том, что лучше ему ничего не знать. Ни о том, что умерли пациенты. Ни о том, что Милена не может ничего рассказать, потому что… сошла с ума. Или тоже внезапно умерла. Ему не нужны плохие новости.