— Будь ты посдержаннее, не пришлось бы портить утро. Эта встреча ведь не смяла твой распорядок дня?
— Нет, — сухо ответил Эверетт, бросая несколько купюр на стол и поднимаясь с места. — Но, если ты еще раз напомнишь мне, что я был не прав, я за себя не ручаюсь.
— Да, да, дружба дружбой, а обед по расписанию, я помню, — Андреас поднялся, чтобы пожать ему руку. — Я пришлю тебе бумаги по оружию.
— Жду.
Эверетт развернулся, взял со стула кожаный портфель, с вешалки — длинный шерстяной плащ и направился к двери, не обратив внимания на официантку. Такого он не позволял себе никогда. Уйти без комплимента или вежливого слова в адрес хорошенькой женщины. От этой мысли стало совсем тоскливо. Полицейский допил кофе, в свою очередь положил деньги на стол и встал. Официантка мгновенно оказалась рядом.
— Приходите к нам еще, — сказала она тонким голосом.
Капитан улыбнулся, кивнул, взял свою куртку и вышел на улицу под моросящий дождь. «Ягуар e-type» Эверетта уже скрылся за поворотом. Андреас нашел свой «форд», открыл дверь и сел за руль. Впору было кидать монетку, что ему делать дальше. Ехать домой к Уилсонам, или в участок, или в больницу. Он надеялся поговорить с мамой Томми, хотя понимал, что вряд ли это возможно с учетом сообщения о ее состоянии, полученного вчера. Но в целом, что он теряет. Он может поехать к Томми домой, сделав маленький крюк в сторону госпиталя имени Люси Тревер.
Заводя мотор, Андреас отказывался себе признаться в том, что готов на все ради того, чтобы увидеть Офелию Лоусон и попытаться прочесть по ее лицу, в чем причина такого странного поведения адвоката. Отдавая себе полный отчет в том, что творит дурь, полицейский выехал с парковки.
Он передумал искать Офелию, лишь переступив порог больницы, где был утром. Это глупо, по-детски и совершенно на него не похоже. Подойдя к респешну, Ли показал секретарше (или медсестре? Кто у них сидит за административной стойкой?) и улыбнулся своей самой спокойной и очаровательной улыбкой. Он прекрасно знал, как действовал на женщин, лет пятьдесят назад активно этим пользовался, а со временем устал от их внимания, и замкнулся в себе, изредка приближая к себе кого-то, если хотелось забыться, или тело требовало разрядки.
Девушка за стойкой администрации ответила ему миловидной улыбкой. Лет двадцать пять, зеленые глаза, русые волосы и россыпь нежных веснушек на белой коже. Просто человек. И глаза не такие зеленые, как у Офелии. И русый не такой насыщенный, без золота и меда. Просто русый. Скорее серый.
Идиот.
— Мне нужно попасть в онкологию и поговорить с врачом Севилии Уилсон.
— Секундочку.
Девушка нашла нужный номер в списке и набрала на телефоне короткую комбинацию. Замерла, постукивая карандашом об бумагу и бросая на полицейского заинтересованные взгляды.
— Доктора зовут Маргарита Кауфман, онкология находится на третьем этаже напротив кардиологического отделения. Знаете, где это? Или вас проводить?
— Я найду. Спасибо, — он наклонился, чтобы прочитать имя на бейджике. — Лайла. Вы очень помогли.
Девушка покраснела.
— Обращайтесь, я найду для вас любого в этой больнице.
Ли решил пойти пешком. То ли в слабой надежде таки встретиться с доктором Лоусон (ведь теперь у него есть абсолютно уважительная причина ошиваться на ее этаже), то ли потому, что не хотел заходить в маленькую коробку лифта. Он понимал, что вряд ли получит что-то от умирающей женщины, боялся добить ее сообщением, что сын мертв, но должен был попробовать. Должен был, черт возьми попробовать что-то выяснить. Осветить жизнь Томми. А потом — к отчиму. Если и было в работе капитана полиции что-то, что он ненавидел, общение с родителями убийц или убитых шло первым в списке. Ли в целом не любил тему отцов и детей.
До третьего этажа он добрался без лишних встреч. Бросив тоскливый взгляд на кардиологию, он решительно вошел в дверь с мрачной табличкой «онкология». Центров, лечивших рак, было не так много, Треверберг открыл крупное отделение в числе первых. Близость Треверберга к темной медицине и большое количество темных существ в числе врачей позволило ему вырваться вперед и в этом вопросе. Пациенты поступали сюда со всего мира. Удивительно, что мать Томми очутилась в заботливых стенах больницы только в критическом состоянии.
Он подошел к сестринскому посту. Здесь было удивительно тихо. Еще тише, чем в кардиологии. И слишком отчетливо пахло умиранием.
— Здравствуйте. Мне нужна доктор Маргарита Кауфман. Где я могу ее найти?
Медсестра молча изогнула бровь. Ли достал удостоверение и позволил ей его рассмотреть в мельчайших деталях.