Дональд Астер привык не доверять никому. И ничего. С раннего детства он понял, что остался один на один с неприятной реальностью, и только он может, имеет право и должен ее менять. Управлять ею. Вопросы управления действительностью роились в детской голове, укреплялись в юношеской и окончательно утвердились в страшные годы Второй мировой, когда он наравне с миллионами таких же, как он, молодых парней прошел через ад.
— Твоя задача — сделать так, чтобы в случае процесса внимание суда и страховой не было направлено на то, чем именно занималась лаборатория. У меня достаточно физических, документальных и свидетельских доказательств чистоты работы, чтобы умелый адвокат смог их использовать по назначению. При этом я понимаю, что ты должен знать правду, чтобы выстроить защиту так, чтобы каждый твой тезис, каждая выкладка уводила оппонента от нее.
Эверетт молча кивнул.
— Несколько минут назад я сказал про вирус. Мы разработали вещество, которое при правильно запущенном воздействии снижает контроль «эго» и выталкивает «ид» наружу.
— Что, прости?
Астер протер сухой лоб салфеткой.
— Ты не знаком ни с психиатрией, ни с психоанализом?
Рамон покачал головой почти пренебрежительно.
— Не питаю слабости к дядюшке Фрейду и всем его последователям. Объясни на пальцах.
— Разработанное нами вещество избавляет человека от социального контроля. Он начинает делать то, что диктуют ему инстинкты, его звериная часть, его «ид». Это комплексы, установки, заложенные сценарии, которые социум, мораль и воля глушат.
— Вы искусственно делаете социопатов?
Дональд вздрогнул.
— Я бы так не сказал.
— Отрываете человека от социума, снимаете с него кандалы и… и что дальше?
— Кто-то кончает жизнь самоубийством. Кто-то начинает выступать на публике. Кто-то — насиловать. Кто-то — убивать.
Взгляд адвоката стал колючим.
— Сколько лет ты ведешь статистику?
— Больше десяти.
— Поделишься?
Дональд откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок.
— Нет. Не поделюсь. Тебе эти данные не помогут. В списке есть убийцы. И есть больше, чем убийцы. Парочка украшает управление полиции Треверберга в качестве самых разыскиваемых и пойманных преступников города. Один серийный маньяк. Десяток самоубийц.
— Зачем тебе это?
— Мои мотивы помогут тебе выстроить защиту так, чтобы к этому даже не приблизились?
Рамон выпрямился.
— Нет. Не помогут. Но я должен классифицировать тебя как своего клиента. Кто ты? Псих-ученый? Маньяк-капиталист, который делает чушь ради денег? Просто врач, который сделал гениальное открытие и собирает…. А, черт возьми, Астер. Не признает ли тебя невменяемым первая же психиатрическая экспертиза?
— Моя вторая докторская по психиатрии не позволит. Тем более, стандарты проведения психиатрической судебной экспертизы утверждались с моим непосредственным участием.
— Не знал, что ты психиатр.
— Госпиталю выгоднее иметь главврача хирурга-травматолога. Под хирургию значительно проще найти инвесторов и благотворителей. Психиатрия для души.
Астер почувствовал себя совершенно спокойно. Холодные глаза адвоката больше не сверлили его, в душе не поднималось сомнений. Озвучив Рамону в сжатой форме суть дела своей жизни, он убедился, что выбранная стратегия верна и всегда была верна. Он не рассказал о том, с кем работал, о том, что некоторых своих подопытных знал в лицо и видел в новостях, о том, что прямого влияния вроде бы и нет, что оно недоказуемое, а химический состав вещества невозможно установить, так как при попадании в организм он трансформируется. Он не рассказал о своих мотивах. О мировом эксперименте, который ведет уже столько лет. О результатах, которые его восхищают. Он научном доказательстве того, что современная фармакология способна не только гасить и возбуждать мозговую деятельность. Она способна менять структуру личности. И при правильном подходе можно подобрать такой состав, что правительства смогут буквально формировать образ своего народа. Его мышление. Его стоп-факторы и цели. Его «я». Нужно определить изначальный психотип, аффекты и установки. А потом как при строительстве дома вытащить на первый план то, что нужно. Агрессию и бесстрашие? Легко. Любовь и самопожертвование? Еще проще. Уничтожить неудачный эксперимент, сняв социальный барьер с мысли о самоубийстве? Элементарно. Контроль над личностью и обществом за счет простого выверенного и длительного эксперимента.
— Мне нужно все это переварить, — сказал Эверетт, поднимаясь. Он бросил на стол несколько крупных купюр. Астер не возражал. Рамон всегда платил за себя сам. Это правило было столь же нерушимо, сколь и питание в определенные часы. — Дай мне несколько дней. Я изучу заключение пожарной инспекции, запрошу дополнительные материалы, составлю возможный план атаки и стратегию защиты.