— М-да, — протянула Джелен, — впервые слышу такие истории.
— Вы не переживайте, — растерянно подхватила Лидия, — она у нас еле имя матушкино-то вспомнит, недуг у Джелен какой…
— Ничего, бывает, — ответил я, жестом руки как бы успокаивая девушку. — Поверьте мне, на своём веку я уже наслышался и похвал, и песен. Хорошо, что хоть кто-то обо мне помнит.
— О-о, — воскликнула Лидия голосом, полном непогрешимой уверенности, что я тот самый Ретисар, — а правду поют, что вы троих драконов разом зарубили?!
— Ну не одним махом, само собой, но поют правду.
— Просим, расскажите эту историю, очень просим! — молитвенно сжав руки перед собой, продолжила Лидия.
— И я не прочь послушать, — ответила Джелен после того, как я вопрошающее кивнул ей.
— Ха-ха, тогда принесу ещё выпивки и обязательно расскажу.
5876 год от рождения Святой Мелиссы, первые месяцы после Разлома:
Мир кое-как, собирая пластины лат и копая могилы, потихоньку оправлялся от войны. Споры окончены, Легион утих. Те немногие из человеческой расы, оставшиеся на враждебных континентах, были приняты и обогреты, не так тепло, но эльфы на отколовшейся Сердерии быстро привыкли к соседям. Города шустро стали отстраиваться под покровительством тёплого лета.
— Вот, государь, — услужливо обращался ко мне Праль, сложенный, облысевший мужчина-эльф средних лет, правая рука градоправителя, — как видьте, полным ходом-то идёт ремонт. Вон там, — указывая на башни ограды вдалеке, отчитывался он, — пробоины все уж давно залатали, смотровые уже стоят как новенькые.
— А с водой что?
— Знайте, господин Ретисар, ель как очистили, — спешно проговорил Праль, — толь колдовство какой, али яд просты́й, но пить уже как месяц можно, никто не жалуется.
— Это хорошо, — словно стараясь сапогом разровнять дыру в брусчатке, пробормотал я.
— Ой, — сразу стал оправдываться майордом, — да не везде таки успели, государь, брусчатку-то сменить. Н-но скоро будет, не переживайте.
— Праль, ну что ж ты как квочка, — по-дружески постучав по плечу заместителя, проговорил я с улыбкой, — в самом деле? Вижу я, что не в сене иглы какие ль с девками ищете, вижу, вижу. Хвалю. Ты лучше расскажи что-нибудь этакое из новостей.
Мы медленно расхаживали по главной улице небольшого Кревенфола под светом зенитного солнца, дивясь городской вознёй.
— Да так, одни сплетни сплошные, никаких писем, новостей. У кого корова подохла, кого жена зарубила, а вон на окраине прачка открылась. Только, — неуверенно продолжал Праль, — единствена народ беснуется.
— И чего ради?
— Говорят, мол с берега дракон летает, дак не один; с деревней ближних скотину по полям таскает.
— Дракон? — неожиданно удивлённо для себя воскликнул я, что даже уши кисточками описали круг.
— Ага, государь. Но я его сам не видывал, точно сплетни какие.
— А на какую деревню, говоришь, напали, Праль? — щуря глазами, осторожно спросил я.
— Дак это, До’отор близь Иривера. Оттуда все слухи и ползут. Было приехал оттуда караван купечий, да глаза у всех с цефейн, мол дракон сравне дюжины коней в длину видывали. Они-то давно вымерли, драконы-то. Остались разве виверны, да змеи чудные, малые такие, как ужаки.
— Ну, может вечерком заеду, узнаю чего.
— Ой, — заторопился Праль, корча недоверчивую мину, — не стоит оно того, вашбродь, впрочем дело ваше.
Может, спутали с чем схожим? Виверной, например. Во всяком случае, это очень даже интересно.
Как и задумывалось, вечером я прибыл в До’отор. Ничего в Кревенфоле меня особо не держало, так, словно простое официальное лицо.
— Здравствуйте, люди добрые, — облачённый в толстенный, что иронично, тёмно-синий балахон из драконьей шкуры и твердую, как панцирь, чёрную кожаную куртку, в общем, в наряде не официальном, я слез с коня и обратился к двум молодчикам, грызших что-то сидя на лавке. — Где, подскажите, староста ваш живёт?
— А вон, — один из них тяжело повернулся и указал ладонью, — где свет в доме горит, там и живёт.
— Спасибо.