Я распахнул порывисто скрипящую дверь трактира и зашагал по стонущим дубовым доскам, оповещая всех присутствующих о новом посетителе. Стойкий запах алкоголя, жарки и уставшего от весенних работ народа разил наповал так же, как и пьяные возгласы, шум кружек и ленивое бардовское бренчание. Все столики заняты, но в углу зала я заприметил свободный табурет за столом у двух молодых красавиц-эльфиек, попивающих что-то из стеклянных высоких кружек, таких мутных, что еле можно разобрать цвет напитка. Порхающая между столов половая с пустым небольшим подносом криво улыбнулась и пробежала мимо, а я, вяло кивнув ей, подошёл к трактирщику:
— Доброго вечера, милый хозяин, — тепло начал я, едва заметно указывая пальцем на эльфиек в углу, — они чего распивают?
Пересчитывающий монеты пухлый трактирщик косо взглянул на меня из-под уставших морщин, затем посмотрел на девушек и, еле выдавливая голос, ответил:
— Сидр обычный. Яблочный.
— И много-ль у тебя сидра?
— А тебе-то что?
— А вот налей всем желающим по кружечке сидра иль чего ещё, коль они волю составят, — сказал я тихонько, чуть поддаваясь к мужику через стойку, — а мне эль, если найдётся.
— Может мне ещё, — прохрипел он, — за даром теперь работать?
Я аккуратно поставил перед ним узелок с цефейнами, которые он тотчас принялся подводить счёту с ободревшим изумлением. На половине кучки монет он прекратил считать и торжественно воскликнул, помахав рукой:
— Всем желающим по кружке от… — крикнул хозяин, а затем мельком обратился ко мне. — Как вас величать, вашбродь?
Я помял язык, не решаясь, но всё же тихо ответил:
— От Ретиса́ра.
— От господина Ретисара, — продолжил он свой громогласный выкрик.
Толпа бурно зашумела, засвистела. Я присел к двум эльфийкам, стараясь приветливо улыбнуться из-за плотного капюшона балахона, отроду тёмно-синего, но принявшего тёмно-серый цвет от времени. Хоть я за ним и ухаживаю, но цвет восстановить не желаю, хоть для меня это проще простого.
— Щедростью решил взять? — усмехнулась тёмноволосая эльфийка в кожаном жилете, легонько пиная длинными сапогами тяжёлый арбалет у стола, из-за которого видно слегка вздымающуюся юбку до колен.
— Да нет, — ответил я, скромно умостившись на табурете, положив руки на стол, — просто настроение хорошее.
— Какое красивое имя, — замечтала певучим голоском другая эльфийка помладше. Блондинка с двумя короткими, но густыми косами, которые касаются красной суконной жилетки поверх белого платьица. — Ретисар Драконоборец, тёзка ваш, натворил дел в своё время. В честь него и сына не грех назвать. Я Лидия А́мен, приятно познакомиться!
— Я Джелен Кел’фэт, имею честь, — горделиво ответила темноволосая девушка более грубым голосом. — А вы, неужто, без роду?
— Почему же? — ответил я, слегка привстав, чтобы взять кружку из рук половой, дабы скорее промочить уставшее горло. — Моя фамилия достаточно известна, скажем, в узких кругах.
— Поделитесь нашему широкому кругу? — кокетливо спросила Лидия, махнув светлой косой.
— А чего ж не делиться? Ретисар Ванх-Сэф.
Лидия подыгрывающе засмеялась, а Джелен лишь без улыбки закинула ногу на ногу и не сводила взгляда. После нескольких секунд молчания ухмылка Лидии сменилась понемногу открывающимися от удивления губками, и она спросила:
— Неужели тот самый?! Вы слишком молодо выглядите для такого человека.
Я откинул капюшон и расправил рукой свои короткие рыжие волосы, съеденные сединой в некоторых местах на кончиках, поправил длинные кисточки на больших кошачьих ушах. Затем слегка поскрёб шрам от лба до левой брови и вздохнул:
— Время не щадит никого, а ко мне оно мило́, — я опёрся на кулак и более тоскливо продолжил, постукивая пальцем по столу. — Но я хоть и молод, но уже не настолько силён, как раньше.
— Вы что, — вскочила блондинка с искренним восторгом на лице и начала восклицать чуть не взахлёб, — тот самый Ретисар Драконоборец, Первый Шаман, рождённый песками Каэ́лума? Тот самый прославленный охотник за колдунами?!!
— Да, — неохотно ответил я, стараясь левой рукой слегка прикрыть лицо, как бы скрываясь.
— Ошалеть можно, чтоб меня слепни загрызли, — дёрнув подругу за плечо, Лидия продолжила восхищение, — ну ты слышала, тот самый! А знаете, — обратилась она ко мне, пытаясь казаться максимально серьёзной, но с каждым словом всё переходя на радостный визг, — мне вот легенды о вас всегда больше нравились, чем о вашем брате Ортвине, всегда! И баллады о вас, кои до наших ночей дошли, намного радостнее и величавее, честно-честно!
— Хе-хе, верю, — я снова отхлебнул эля и слегка растерянно пробормотал.
— Я одна не помню ни одной истории? — Джелен оживилась. — Что за братья, драконы какие-то, да баллады?
— Вы же братья родные? — спросила блондинка, перебивая подругу. — Аль как?
— Ох, — рассказав эту историю сотни раз, я вздохнул и начал, — мы же оба призванные, как можно быть родными? Меня на Каэлум в безпамятстве скинули за резкий говор, а я тогда сам был отроком лет четыреста назад. Приютил меня один отшельник, чьего имени я назвать не решусь, и так мы бродили по белым пескам, а когда я и вовсе окреп, решили мы уйти на тогда ещё большой материк. Опекун мой знаком был с тогдашним правителем Сердерии, Цыги́ром Ванх-Сэф, жёнушка чейная бесплодием поражена была, но любил он её до смерти, а наследника-то хотелось. Был у него уже в семье юнец чуть старше меня, человек призванный, Ортвин Ванх-Сэф. Ну и, конечно, не ладили мы с ним. Погодя годков этак десять наступило время наследника объявлять, я был фаворитом, чем не хвалюсь ни в коем разе, а Ортвин, не выдержав таких откровений, отправился на службу в Авеберд. Преуспел он, да так, что вскоре узурпировал престол и установил собственную диктатуру, назвав страну свою Легионом, стал величать себя Ортвин Ванх-Гесс, как бы отрекаясь от роду, но и сохранив при этом напоминание о происхождении, — я охнул и отхлебнул ещё немного из кружки, а обе девушки по-свойски заворожённо слушали. — Тогда-то и началась война, в которой Легион почти двадцать лет терроризировал всех: и эльфов, и зверолюдов, и эров; последние так вообще были изгнаны в мёртвые пустыни, а остальные две расы вынуждены были сместиться в более скудные для жизни районы материка. Боги вмешались. Конечно, Матерь Илариль, Создательница, была против таких манёвров, а посему расколола материк на пять частей: Авеберд, Вельхайт, Сердерию, Великий Крематорий и Криторий, а жители кое-как успели расселиться, были, приуменьшив, шокированы. Батенька, Цыгир, с правления не шёл, а я и не особо горел желанием, оттого выбрал графствовать в тогда ещё небольшом городишке, разросшемся во время войны, форту Кревенфол, где имею честь выпивать в компании двух прекрасных дам.
— М-да, — протянула Джелен, — впервые слышу такие истории.
— Вы не переживайте, — растерянно подхватила Лидия, — она у нас еле имя матушкино-то вспомнит, недуг у Джелен какой…
— Ничего, бывает, — ответил я, жестом руки как бы успокаивая девушку. — Поверьте мне, на своём веку я уже наслышался и похвал, и песен. Хорошо, что хоть кто-то обо мне помнит.
— О-о, — воскликнула Лидия голосом, полном непогрешимой уверенности, что я тот самый Ретисар, — а правду поют, что вы троих драконов разом зарубили?!
— Ну не одним махом, само собой, но поют правду.
— Просим, расскажите эту историю, очень просим! — молитвенно сжав руки перед собой, продолжила Лидия.
— И я не прочь послушать, — ответила Джелен после того, как я вопрошающее кивнул ей.
— Ха-ха, тогда принесу ещё выпивки и обязательно расскажу.
***
5876 год от рождения Святой Мелиссы, первые месяцы после Разлома:
Мир кое-как, собирая пластины лат и копая могилы, потихоньку оправлялся от войны. Споры окончены, Легион утих. Те немногие из человеческой расы, оставшиеся на враждебных континентах, были приняты и обогреты, не так тепло, но эльфы на отколовшейся Сердерии быстро привыкли к соседям. Города шустро стали отстраиваться под покровительством тёплого лета.