— Отправьте Памелу, — предложила она. — Памела разбирается во всем это. И кое в чем еще. У вас есть как минимум небольшая армия людей, понимающих все это. Должна быть.
— Так ведь в этом-то и проблема. Поскольку они «понимают все это», они не могут увидеть границу. Они не хотят искать новое. Но хуже всего то, что они будут топтаться прямо на том, что мы ищем и раздавят его своей посредственностью, которая у них развита до навыков профессионала. — Он коснулся сложенной салфеткой своих губ, хотя на ее взгляд в этом не было никакой необходимости. — Мне нужен джокер. Мне нужны вы.
Он откинулся в кресле и стал смотреть на Холлис в точности так же, как он рассматривал аккуратную, удаляющуюся задницу девушки итальянки, только в данном случае она знала что секс здесь совершенно ни при чем.
— Господи, — неожиданно произнесла она, одновременно желая стать очень очень маленькой. Настолько маленькой чтобы завернуться в клубок пыли, венчающий стимпанковый лифт, между наконечниками фильтров, цвета пробкового дерева.
— Имя Габриэль Хаундс вам что-нибудь говорит? — спросил он.
— Нет, — ответила она.
Он улыбнулся, явно довольный.
Парадоксальный антагонист
Красная картонная туба лежала рядом с Милгримом, оба были аккуратно накрыты тонким одеялом из Британского Мидлэнда. Милгрим бодрствовал лежа в затемненном салоне самолета, летящего в Хитроу.
Он выпил свои таблетки около пятнадцати минут тому назад, после некоторых расчетов, произведенных на обратной стороне журнала, найденного здесь же. Перемещение между часовыми поясами требовало сноровки, с точки зрения приема лекарственных препаратов, особенно учитывая то, что тебе запрещено точно знать что же это такое ты глотаешь. Все что выдали Милгриму Базельские врачи, не имело оригинальной заводской упаковки, так что определить наименования лекарств не было никакой возможности. Сделано это было намеренно, и как ему объяснили, совершенно необходимо для его лечения. Все было переупаковано в разного размера белые желатиновые капсулы, не имеющие никаких особых примет, которые ему запрещено было открывать.
Пустую белую упаковку, покрытую изнутри полиэтиленовыми пузырьками, на которой лиловыми чернилами, крошечным четким почерком были написаны дата и время он засунул поглубже в карман на спинке кресла. Она должна была остаться в самолете в Хитроу. Ничто не должно было быть пронесено через таможню.
Его паспорт лежал на груди, под рубашкой, упакованный в сумку Фарадея, которая изолировала от внешнего доступа информацию на его гражданской RFID метке. Слежка и перехват RFID были из области одержимости Слейта. Метки радиочастотной идентификации. Их очевидно встраивали во многие вещи, и обязательно в каждый новый паспорт гражданина Соединенных Штатов. Слейту очень нравилась идея слежки за RFID-ами, Милгрим полагал что именно из-за этого он и волновался об этом. Вы можете расположиться в лобби отеля и удаленно собирать информацию с паспортов ничего не подозревающих американских бизнесменов. Только сумка Фарадея, которая блокирует радио сигналы, делает перехват невозможным.
Нео телефон Милгрима был еще одним примером одержимости Слейта в области безопасности, или скорее контроля, как полагал Милгрим. У телефона была невообразимо крошечная экранная клавиатура, управляться с которой можно было лишь с помощью стилуса. Координация рук с глазами, если верить заключению медиков клиники была у Милгрима в совершенной норме, но не смотря на это чтобы отправить сообщение с телефона, ему требовалась практически ювелирная концентрация. Больше всего доставало то, что Слейт установил в настройках телефона автоматическую блокировку экрана после тридцати секунд неактивности, и Милгриму теперь требовалось вводить пароль всякий раз, когда он задумывался больше чем на двадцать девять секунд. Слейт аргументировал это тем, что если разблокированный телефон попадет в чужие руки у похитителя будет всего тридцать секунд, а за это время ему не удастся считать данные с телефона или успеть получить полный доступ к нему.
Нео, полученный Милгримом был пожалуй не столько телефоном, сколько испытательным полигоном для Слейта, в котором он мог обновлять прошивки, устанавливать или удалять приложения. Причем Милгрим об этом мог даже и не догадываться, а уж согласия его никто и не спрашивал. Иногда происходило нечто, что Слейт называл «обрушением ядра». Это означало что телефон безнадежно завис, и для оживления, его надо выключить и снова включить. Точно такое же происходило периодически и с самим Милгримом.