– Вот и наша площадка, – успокаиваю я старика. – Вот мы и пришли.
Я чуть задеваю дядю.
– Ах, извините, – говорю я.
– Нет, что вы, что вы, пожалуйста…
Мы стоим у двери. Смотрим друг на друга.
– Нет, вы меня извините, ради бога, пожалуйста… – Я краснею.
– Да ну что вы! – отмахивается дядя.
Я стою у двери и не могу пошевелиться:
– Да нет, я правда очень виноват… извините, пожалуйста… я совсем забыл… простите, ради бога… так получилось… я не хотел…
Дядя расширяет глаза, и его усы выгибают пушистые седые спинки.
– Что вы, право?
– Я совсем забыл… дядя улетел вчера в Кисловодск…
Некоторое время мы смотрели друг на друга.
На дядином лице боролась корректность.
Корректность победила:
– Что ж вы сразу не сказали…
Тучная спина заколыхалась вниз по ступенькам.
«Ничего, – успокаивал я себя, – ничего. Усы, как у швейцара».
Чужая собака
На работе объявили выговор. Соседи объявили бойкот. Жена сбежала с другом детства.
Я, конечно, могу сходить к тетке, погулять с ее собакой… У нее, у собаки, сегодня день рождения. Тетка приготовит торт.
Этот молодой жирный боксер, я ничего не имею против. Сильный зверюга. Он идет, виляя обрубком хвоста, натягивая поводок. Все время приходится тормозить, словно бежишь под горку. Морда у него, с точки зрения обывателя, малосимпатичная. По-моему, это красивое животное.
А я надеваю темные очки от солнца и веду его, желтенького, песочного, по Невскому.
А про него говорят:
– У-у-у! Черчилль… чертяка! Мизантроп этакий…
А про меня говорят:
– А хозяин-то… Еще очки надел!
А одна говорит:
– Бедный… Такой молодой – и уже слепой!
А один другому говорит:
– С-суки! Жизнь-то у них какая!.. Нам бы такую…
А мальчик кричит:
– Хочу собачку! Хочу-у-у!
А один говорит:
– Почему собака без намордника?!
А я думаю: «На тебя бы намордник…» А я иду по улице в темных очках, с боксером… И у меня к нему симпатия. Да он бы и не обратил внимания на этого типа! Он вообще ни на кого не обращает внимания. Наверно, у него свой, собачий мир, и он меня туда не пускает. Я его уважаю за это. Мы бы с ним нашли общий язык. Но мой мир его не интересует. Умный, зверюга! Лоб мыслителя. А глаза? Чтобы у всех людей – такие глаза!
Люди зыркают на него – на меня, на меня – на него. А он ни глазом, ни ухом – все тянет и тянет меня вперед. Сосредоточенность и целеустремленность во всем. Он явно идет куда-то. Наверно, ему стыдно показать, что он идет просто так…
И я, тоже вот, – гуляю с собакой…
У нее сегодня день рождения. Тетка приготовит торт…
А еще я могу – не пойти к тетке…
Собрание фраков
После речи дедушки Во, ровно в 12, звякнули шампанским.
Был роскошный стол.
Хвалили отдельные вина, их букет и выдержку. Пили из хрусталя мелкими глотками. Хвалили отдельные закуски. Кушали икру и апельсины-ананасы. Описание того, что кушали, – слов на 100.
У мужчин образцово торчали белоснежные манжеты.
Дамы держали длинные мундштуки в длинных пальцах.
Время от времени говорили, что все славно, но пробовал ли кто такой-то сорт вина, такую-то закуску. И если не пробовал, то не пробовал ничего в жизни.
Кто-то что-то кушал у знаменитого Шейнина-Моисеева-Ботвинника.
Все кушали Шейнина-Моисеева-Ботвинника.
Танцевали.
И говорили, что чудесная музыка, просто славная. Но кто не слышал такой-то вещи, тот не слышал ничего.
Что за музыка была у Шейнина-Моисеева-Ботвинника!
Вина становилось мало.
Женщины невозмутимо покидали стол и выстраивались у туалета.
У мужчин торчали манжеты.
Кто-то принес из бабушкиной комнаты часы с кукушкой. На него зашикали. Обиженный, он ушел на лестницу.
Где-то на кухне уединившиеся манжеты пили стаканами перцовку. Нюхали горбушку.
В кухне тоже ничего не осталось.
Два манжета толклись у хозяйкиных духов.
В три часа один кандидат, разговаривая о способах заварки кофе, упал замертво.
Жена выскочила из темного угла дивана и начала беспокоиться вокруг. Из того же темного угла вышел бледный дух, поправляя манжеты.
Обиженный человек принес с лестницы огнетушитель и представил его как доказательство.
Вызывали такси.
Кто-то пробовал еще упасть, но все поняли, что тот прикидывается.
Кто-то потерял манжету. Ползал.
– Адрес… Адрес свой потерял! – плакал он. – На манжету, уходя, записал… и потерял! Кто знает теперь, кто я такой?!
Никто не знал.
– Как меня зовут?!
Такси вызвали.