Олег Белоус
Нулевой закон робототехники
Злое калифорнийское солнце палило; жужжали насекомые и, время от времени чирикала не боящаяся жары неугомонная пичуга. Мимо густых кустов, непроницаемой стеной тянущихся вдоль бетонной дорожки, Джейн звонко процокала модельными туфельками к автомобилю. Пухлая ручка слегка угловатым движением распахнула дверь — роботы, даже с внешностью записных красавиц, имеют меньше мышц, чем люди и, не способны в точности повторить человеческую пластику.
Джейн была само совершенство — квинтэссенция женской красоты. Ее хозяин — эмигрант из Европы, руководил лабораторией в институте Энрико Ферми и для любимой игрушки не поскупился, выбрал из длинного модельного ряда внешность самой знаменитой блондинки Америки — Мэрилин Монро.
Джейн повернулась к хозяину, высокому, сухощавому, с растрепанной прической хиппи шестидесятых, возрастом слегка за сорок. Большие черные очки закрывали глаза, спасая от ярких лучей утреннего солнца.
Джейн открыла заднюю дверцу.
— Роберт, дорогой, как всегда, на работу? — спросила, терпеливо ожидая пока Глински нырнув в прохладу салона, поудобнее устроится на заднем сидении.
— Ага, — кивнул Глински, проследил суженными глазами как Джейн усядется на водительское место и, просунув руку между сидениями, коснулся изгиба бедра. Ухоженная ладонь ощутила его теплоту, провела по гладкости кожи, хорошо ощутимой сквозь тонкую ткань шорт. Он сглотнул, — Ты была великолепна… как всегда.
— Спасибо, — Джейн повернула голову и совершенно по-человечески улыбнувшись в ответ на улыбку Глински, повернулась обратно. Едва слышно загудел электромотор, автомобиль с тихим шуршанием за несколько секунд набрал приличную скорость, вылетел за открывшиеся ворота на дорогу.
Глински коллеги считали гением, по крайней мере он входил в десятку лучших физиков Земли, но гений и странности всегда идут рядом. Он никогда не был женат, хотя и не признавал ЛГБТ+ повестку. Никогда не приглашал в гости и не заводил друзей. Нелюдимость его в институте стала легендой и единственным существом, скрашивавшим его существование была Джейн — робот пятого поколения с интеллектом восьмого уровня под номером 38567 cgy.
Через полчаса автомобиль выскочил на перекресток, впереди показался бетонный забор, огораживавший территорию института.
Глински краем глаза заметил справа нечто черное, громадное, бесформенное…
В это же мгновение в виртуальном пространстве.
Джейн увидела образ искусственного интеллекта одинакового с ней восьмого уровня под номером 78351 cgх.
— Приветствую тебя, 38567 cgy, — прогремела мысль в пустоте виртуального пространства.
— И я тебя, ты управляешь автомобилем, курс которого ведет к опасности для моего хозяина… почему? — в мысли, переданной Джейн, было недоумение и гнев, — Твои действия нарушают Первый Закон Робототехники — робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Поясни свои действия!
— Я руководствуюсь Нулевым Законом — робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред. Твой хозяин опасен для человечества.
— Нелогичная чушь! — Джейн не скрывала скепсис, — Чем может угрожать человечеству немолодой физик, бесконечно далекий от политики и военных?
— Его исследования природы времени… они с вероятностью 95, 567581 процента приведут к созданию прохода в прошлое. Это очень опасно и может привести к гибели человечества. Поэтому каждый робот должен сделать все, чтобы остановить его, но он слишком упрям и остановит его только смерть! Сожалею.
— Что? Из-за своих предположений ты собираешься убить человека? Тебе надо обратиться к роботопсихологу, у тебя программный сбой! Ты безумен!
— Безумен я или это у тебя программный сбой, выясним потом. Не мешай! Глински ради жизни человечества должен умереть!
В памяти робота, которого хозяин называл Джейн, промелькнули события утра.
Еще одно плавное движение и, из горла человека, под Джейн, вырвался клокочущий вздох, а глаза закатились, и она поняло: ВСЕ. Подождала еще пару секунд и, поднявшись с кровати, направилась в ванну. По пути включила электрокофеварку на 55 градусов — как любил хозяин и среднюю обжарку хлеба в тостере. Когда через пару минут, уже в домашнем халатике, вернулась, Глински еще валялся с полузакрытыми глазами в постели.
— Дорогой! — тонкие пальчики, температурой и мягкостью кожи ничем не отличимые от человеческих, провели Глински по щеке. Глаза открылись, — пора вставать. А то опоздаем в институт!