— Так я и говорю — гомилофобия [27]. Проклятье для тех, кто большую часть жизни болтается в космосе.
Шлейсер поежился:
— Пожалуй, так и есть. У таких как я особое отношение ко всему. К слову, мне кажется, привыкнуть к здешнему окружению невозможно.
— Не спеши. Сначала мы тоже так думали. Главное — не войти в противоречие с самим собой и обуздать физиологию. Сегодня местная красота, возможно, покажется тебе мерзостью. Но наступит момент, а это обязательно случится, когда душа твоя преобразится, сознание перестроится. И тогда все то, что здесь имеет место быть, представится тебе совершенно в ином свете.
— Ты думаешь?
— Уверен, поскольку ни один из тех, кто здесь когда-то был, не сбежал по причине неприятия индивидуальности местного уклада. Да, многое здесь выше нашего разумения. Но пример Каскадены как нельзя лучше поясняет: космос — это не слепок с Земли. И в нем присутствуют условия, логика формирования которых, а ты это лучше меня знаешь, в принципе отличается от нашей.
Последние слова Рон мог бы и не говорить. Уж чего-чего, а всякой неверояти Шлейсер насмотрелся сверхдостаточно. Более того, напоследок он вообще чуть не сгинул в многомериуме.
В это время на другой стороне стола разошедшийся профессор биологии, видимо не в первый раз, втолковывал Филу и Арни:
— … Вы говорите общество?! Какое к черту общество! Скопище манкирующих кретинов. Академия наук?! Жалкая кучка зажравшихся эндоцефалов, заумцев и разорванцев умов. Энгинатор?! Так это вообще болван пустоголовый, придурок, каких еще свет не видывал. Только подумайте! Допрезиденствовался до того, что своей же собственной федерации чуть войну не объявил.
Судя по реакции слушателей, слова Тиба действовали на них, как бальзам на раны. А тот все никак не мог угомониться:
— Нет, вы только представьте! Помню, как на одном из ученых советов на полном серьезе рассматривался ряд выдающихся по степени идиотизма проектов. Хотели забросить на орбиту банку с каракуртами и посмотреть, как они в невесомости будут плести паутину. Или вот еще. Сиамских близнецов, у которых было по одной руке и одной ноге, предложили соединить с такими же — о двух конечностях — андроидами… Чего только не было за мою жизнь. Хотели вырастить флуоресцирующую свинью или, скажем, обезьяну с прозрачной кожей. Спрашивается: зачем?.. А все лишь для того, чтобы очередной недоделанный диссертант мог защитить степень, а потом с высоты Олимпа втирал бы нам о своей выдающейся роли в развитии науки… Ладно, закончится когда-нибудь этот, задуманный фофанами из ДИПРОЗАМа эксперимент. Помилуют нас лет через десять. Ну и что? Наши раздутые сосуды и переизвестковавшиеся кости могут не выдержать перехода. Что тогда? Оставаться навеки в этой цвета перезрелой сливы богадельне? Кибергизироваться? Но кто позволит нам стать суперменами? Да и законом это запрещено. Вот сиди и думай…
— Подадим еще раз апелляцию, — тупо мотнул головой Фил. — А что? Разве непонятно? Здесь, на севере, действие «s-фактора» не проявляется. Состояние здоровья?! Не знаю. Рон постоянно строчит в своих отчетах, что мы совершенно здоровы.
— Черта с два, — возразил Тиб. — Так тебе и поверили. Ты же знаешь: здесь все не так, как принято считать. И я не собираюсь ломиться в отсутствующую дверь в несуществующей стене. Знаешь, сколько бездарей и лоботрясов толкутся у кормушки с надписью: «Каскаденианский проект»?.. То-то же. Никто из них палец о палец не ударит для того, чтобы изменить наши судьбы. Об этом можно только мечтать, но не более. Все они, как задрипанные макаки. Те не отпустят ветку, пока не ухватятся за другую. Так и эти — не откажутся от одной теории, пока не родят новую.
— Но этих теорий и так уже, как грибов после дождя, — фыркнул Арни.
— Да. Но пока каждый из них вынашивает и лелеет свою. Причем, крепко за нее держится и защищает. Не было бы так, всех этих оболтусов давно бы повыгоняли из стен академии.
— Я согласен с Тибом, — подал голос Арни, передавая Дзетлу тарелку с объедками того, что осталось от ляжки амфибии. — Никто нас отсюда раньше срока не выпустит. И потом, что такое даже двадцать лет? Мне кажется, что эксперимент по освоению этой планеты вообще никогда не закончится. Люди могут вымереть здесь и через одно, два, десять или сто поколений. Что бы ни говорили те, кого Тиб называет серунами-долбодумцами, все это останется пустой болтовней, пока не будет получен однозначный ответ: так это или этак.
Тиб знаком снова привлек к себе внимание:
— Я хотел бы добавить пару слов к тому, что уже сказано. — Он вслед за Арни передал парабиандру опорожненные предметы своего прибора, отпил из кружки и вслед за тем продолжил. — Я ведь хорошо понимаю этих бестолочей-обалдуев. На что они рассчитывают? Чем менее конкретно сформулированы предлагаемые ими версии, тем трудней их опровергнуть. Доказать, что в природе чего-то не существует — например, нет защиты от «s-фактора» — очень трудно. А интуитивные суждения в науке не принимаются, поскольку они не являются доказательствами и могут оказаться неверными.
27