Рон наклонился к Шлейсеру и проговорил ему на ухо:
— Молодец, Тиб. В части полемики с ним не сравнится никто. И он не дает нам скучать. Ему свойственно болтать изощренно и красиво, но по существу ни о чем. И что характерно, он никогда не повторяется.
За окном давно стемнело. Время близилось к полуночи. Судя по количеству выпитого и съеденного, пир удался на славу. Огрузневшие изгнанники с трудом поднимались со своих мест, пытаясь заплетающимися языками еще о чем-то говорить. Всклокоченная борода Тиба и хвост Арни сейчас больше напоминали свалявшиеся куски пакли, а клочки волос по обрамлению плеши Фила напоминали прическу a la «взрыв на макаронной фабрике». Даже безукоризненный пробор Рона и тот больше напоминал синусоиду, соскочившую со страниц математического справочника.
Тиб остался в гостиной отдать Дзетлу распоряжения по наведению порядка. Остальные, поддерживая друг друга, стали расходиться.
Как т-тебе наше общество? — опираясь на плечо Шлейсера, с трудом выговорил Фил.
Н-нормально, — тоже испытывая проблемы с равновесием, ответил тот.
Похоже, дитя Нептуна хотело продолжить общение, но Шлейсер чуть ли не силой затолкал его в бокс и, не задерживаясь на пороге, захлопнул дверь своей комнаты.
Только сейчас, оставшись наедине с собой, он понял, насколько измотан. Непривычный к алкоголю и разреженному воздуху организм совершенно разладился. Голова кружилась, в ушах звенело, а ноги отказывались повиноваться. Но, несмотря ни на что, вечер оставил самые приятные впечатления.
«И вовсе не маньяки они или какие-нибудь сумасброды», — подумалось под дуновение освежающего ветерка.
Собрав остатки сил, он прикрыл окно, хотя ему говорили, что ядовитых существ здесь нет, с трудом избавился от ботинок, после чего, не раздеваясь, повалился на кровать, и, кажется, заснул быстрее, чем голова коснулась подушки…
13
Прошла неделя. Если в галактическом масштабе интервал этот и следа не оставил, то в сознании Шлейсера он запечатлелся глубокой бороздой. Чувство особой, прежде никогда не испытываемой новизны, до краев наполнило его иссохшую израненную душу. Постепенно отступила боль. Ушли назойливые мысли. Тело стало обретать гибкость и былую силу.
Первым делом он взялся за переустройство своей комнаты. С помощью Дзетла провел связь с информатекой, обновил интерьер, проверил наполнение вмонтированных в стены самозакрывающихся ячеек для вещей и предметов обихода.
После того как помещение приняло более-менее жилой вид, он перенес из санпропускника те немногие вещи, которые ему разрешили взять с собой: электронный блокнот; фотографии близких; архивную справку из Центра генеалогических исследований и еще несколько мелочей.
Надо отметить, пирушка в честь Шлейсера не превратилась в долгосрочную пьянку, а прекратилась на следующий же день. Отоспавшись и очистившись с помощью Рона тонизирующими средствами, пенетецианты вернулись к своим делам. Распорядок дня в колонии подразумевал полную свободу действий каждого. Здесь занимались прежде всего тем, что умели делать. С утра собирались в столовой, завтракали, пили кофе, после чего разбредались кто куда. Недостатка в транспорте не было: микролеты, ровер, амфибия.
Так уже сложилось, что Тиб большую часть времени проводил на расположенной южнее Главной станции, где вел специализированные биологические исследования.
Арни накачивался адреналином, гоняя на микролете над горными кряжами, и занимался дрессировкой стегоцефалов, пытаясь научить их играть в футбол.
Любимейшим занятием Фила было копание на морском дне, куда он погружался на специально приспособленном для таких целей аквацикле.
Что же касается Рона, то большую часть времени он проводил в медкабинете, занимаясь изучением гомеостаза и нозографией местных форм, обработкой биопроб, регулярно сдаваемых колониантами, составлением медицинских карт и еще многим другим, что входит в обязанности наблюдающего за состоянием поднадзорных врача.