— Единственным нормальным вариантом, который хоть как-то сможет уравновесить твою еба… брутальность, — поправился я, — мне видится… капитан Унохана.
Повисла тишина, лишь со стороны слышался детский смех, да тихо звякали колокольчики в волосах у Кенпачи. Чтобы не терять времени, я споро начал подчищать со стола все оставшиеся закуски. Хоть и пустой, но как-никак, с утра не жрамши…
— Так что скажешь, Кенчи?
— Я скажу, что итак уже выслушал весь этот бред, — произнес, наконец, Зараки, не глядя сейчас на меня. — И не понимаю, как ты до сих пор еще жив. А пока я этого не понимаю, иди-ка ты отсюда на хер…
— Прости, Кенпачи, но так дела не делают. Раз уж я подвязался быть твоей совестью, то не отстану, пока не услышу «да»!
Капитан вновь вперился в небо, продолжая меня игнорировать. Ладно, не хотелось, но видно придется зайти с козырей.
— Кен-чан, а если я тебе сейчас рожу набью?
Медный профиль Зараки медленно обернулся ко мне, растягивая губы в улыбке.
— А ты не из трусливых, малявка.
— Да нет, просто неадекватный самую малость, — хмыкнул я, громко хрустнув костяшками пальцев на правой руке. — К тому же, после хорошего ужина я практически бессмертен, знаешь ли.
— Дя-яденька!
Сообразить откуда доносится этот голос, равно как и понять, что кто-то уже почти минуту настойчиво дергает его за рукав, вышло у Иккаку не сразу. Правда, у такой необычайной рассеянности третьего офицера были вполне объективные причины. Едва вернувшись из патрулирования в мире живых, Иккаку и Юмичика направились к казармам родного отряда, чтобы развеяться и отдохнуть. Но вместо запланированных мероприятий их ожидало зрелище полного хаоса и разгрома, как будто всю территорию, числившуюся за их подразделением, старательно обработал повар-титан, вооруженный молотком для отбивания мяса. Здания и ограждающие стены превратились в груды битого камня и поломанных досок. И даже брусчатка на мостовой носила на себе следы неизвестного катаклизма, покрывшись глубокими трещинами.
— Дя-де-нька монах!
— Я не монах, — рефлекторно огрызнулся Иккаку.
— Ой, извините. Я не знал, что вы просто лысый…
Несмотря на все происходящее, от такого заявления к лицу шинигами прилила кровь. Подобной наглости в общении с ним уже давно никто себе не позволял. Ну, кроме, разве что лейтенанта…
— Я не лысый!!! — громко рыкнул офицер, все-таки обернувшись, и удивленно замер, так и не обнаружив искомого нахала.
В поле зрения Иккаку возникла рука в зеленом рукаве и сделала указующий жест вниз. Третий офицер невольно проследил по направлению и только тогда сообразил, что его оппонент не превосходит в росте и полутора метров.
— Я не лысый, — повторил Иккаку уже более спокойным тоном.
— Я и спорить не буду, вы очень даже волосатый, — покладисто согласился блондинистый коротышка, разглядывая шинигами из-под большой соломенной шляпы.
— Ты вообще кто, твою мать?! — не пытаясь сдерживаться, перешел к сути дела Иккаку. — И что здесь произошло?!
— Понятия не имею, — пожал плечами паренек в зеленом праздничном кимоно и желтом шелковом шарфе. — Я мимо шел, а тут: трах, бабах и прочие извращения. Я спрятался, пока все не закончится, а потом, когда стихло, вылез, а тут и вы уже подошли. Мне вообще-то в десятый отряд было нужно, — парень красноречиво посмотрел по сторонам на панораму развалин. — Надеюсь, это не его казармы? А то, как-то неудобно выйдет…
— Нет, здесь располагается…. располагался одиннадцатый отряд, — хмуро буркнул Иккаку.
Но тут на счастье офицера из-за кирпичной кучи, на месте которой еще совсем недавно была столовая, выскочило несколько шинигами со знакомыми физиономиями.
— Третий офицер! — замерли бойцы, склоняясь в полупоклонах.
— Что здесь творится?!
— Произошло нападение на капитана Зараки! По Сейретею объявлена тревога! Входы в город блокированы! Как хорошо, что вы успели вернуться! А то мы прямо не знали, что делать… — наперебой заголосили солдаты.
— Что с капитаном? — перебил их Юмичика. — Лейтенант Кусаджиши?