— Я пойду?
— Проваливай, — Апачи еще раз обернулась по кругу. — Но куда же он мог деться?
И тут взгляд арранкарки наткнулся на одну деталь, которую раньше она увидеть никак не могла. Из-под «черепа» патрульного, уже активно шуровавшего к ближайшему проходу между домами, на спину пустого падал длинный блондинистый локон, не до конца заправленный под костяную маску.
— Эй, парень! — Апачи недобро прищурилась. — А как ты думаешь, Нацу умеет ходить на руках?!
Остальные арранкарки воззрились на подругу с некоторым удивлением. А вот караберас, застывший на месте, как вкопанный, слегка обернулся, сверкнув в пустой дыре черепа обеспокоенным синим глазом.
— А к чему вы это спрашиваете?
— Да к тому, что ноги я ему сейчас повырываю! — прошипела Апачи.
Разоблаченный нумерос ойкнул, шарахнулся назад, упал задницей на песок и, не меняя положения, пополз прочь от надвигающихся фигур фраксьонов Тресеры.
— Апачи-чан! Ну, прости дурака! Апачи-чан, я же не специально! Я, правда, к тебе шел, просто окно перепутал! Я же не знал, что это окажется спальня Тии!
Три лица с весьма недобрыми улыбками закрыли небо над головой у жертвы…
Двое неслучайных зрителей, наблюдавших с крыши одного из строений за творящейся экзекуцией, удобно расположились в пляжных шезлонгах.
— А мне казалось, вы с Нацу помирились? — заинтересованно уточнил Луппи, откидываясь на гибкую спинку.
— Ага, помирились, — ответил Гин, закидывая в рот новую горсть попкорна и с явным удовольствием прислушиваясь к несущимся снизу воплям.
Тишина, повисшая в лаборатории, была для Заэля сравнима с теми самыми секундами в концертном зале, после которых оркестр грянет великолепным хором, выводя мелодию изумительной красоты и грации. Новое отличное оборудование, многоярусные стеллажи, заполненные реагентами, полностью отреставрированный тестовый зал — все было готово к тому, чтобы начать новый цикл невероятного погружения в чудесный мир знаний…
Грохот выламываемой двери и писк испуганных фраксьонов стали определенно не теми звуками, которые Октава Эспада готов был сейчас услышать. Резко обернувшись, Заэль увидел в распахнутом проеме громадную фигуру Ямми Ларго.
— ТЫ!!! — взревело чудовище и наступило на вырванные с петлями створки дверей, под которыми жалко чвакнули несколько придавленных лаборантов. — УБЬЮ!!!
Последнее, что успел осознать ученый, это ярко-багровая россыпь надутых фурункулов, обильно украшавших сейчас лицо Декады. Но догадка, взорвавшаяся фейерверков в мозгу Заэля, была бесполезна. Остановить разгневанного монстра не смогли бы уже никакие слова. Теперь можно было лишь прятаться, бежать и надеяться…
Казалось, этот ужас и хаос не закончатся никогда. От нового корпуса лаборатории уцелела лишь пара стен, а несчастный хозяин, забившись в какую-то щель, вздрагивал от страха и бормотал молитвы, обращенные неизвестно к кому. Однако настал тот момент, когда все наконец-то стихло. Очень осторожно Заэль выглянул из своего укрытия.
Среди развалин того, что еще недавно было новеньким с иголочки зданием, возвышалась туша Декада Эспада, сплетенная целым ворохом самых разнообразных бакудо. Рядом с арранкаром, продолжающим извергать проклятия, замерли Тоусен и Ичимару.
— А вот и виновник торжества, — провозгласил Гин, заметив присыпанного пылью Октаву.
— Что здесь у вас случилось? — Канаме был более лаконичен.
— Я не знаю, — пробормотал Заэль, без сил опускаясь на пол. — Я просто… а этот псих…
— Не понимаешь?!! — взбрыкнул Ямми, от чего связующие кидо опасно затрещали. — Это твое уродское зелье со мной это сделало!!!
— Хм, а ты и вправду изменился, — Гин склонился поближе к обезображенному Ларго.
Самый крупный прыщ, как будто дожидавшийся этого момента, взорвался зеленым гноем, едва не попав по бывшему капитану.
— Фу! Какая мерзость! — Ичимару брезгливо убрал ногу и подол хаори от задымившейся лужицы. — Заэль-кун, ты бы и вправду, лучше бы ставил, что ли, сначала опыты на своих фраксьонах. А уже потом бы и переходил на ближайших соратников.
Октава лишь слабо кивнул.
— Айзен-сама ждет тебя через полчаса для объяснений, — буркнул Тоусен.
Вдвоем с Гином они умудрились поставить Ямми на ноги и, не распуская бакудо, повели прочь из развалин. Тяжелые шаги упиравшегося Ларго заставляли вздрагивать все вокруг. Заэль с уже каким-то обреченным безразличием смотрел на то, как чудом уцелевшая бутыль с черепом на этикетке, подпрыгивает на краю полки. Вот вдали раздался новый шаг, сосуд завис на полсекунды на самом краю, будто раздумывая, и, накренившись, полетел вниз. Ученый, погрузившийся в окончательный фатализм, закрыл глаза, приготовившись к грому и боли.