Я же знал, что это бесполезно. Целый батальон предпринимателей, таких же, как Вязников, улыбался мне из глубин памяти. После седьмого я понял, что никогда ничего не смогу им доказать. Поэтому я лишь кивнул Вязникову, ничем не выдав охвативших меня эмоций.
- Как скажете. - Ответил я.
- Какой молодец, - воскликнул Альбертович, вставая.
Запах духов перемешивался с запахом пота и талька.
- Девочкам ты понравился, Алекс, - он подмигнул мне всей мелкотой коричневых, похожих - ну, на это самое, - глаз. И продолжил: - Если ты будешь выкладываться по максимуму, то когда-нибудь поднимется вопрос о твоем повышении!
- О, да, - ответил я, - повышение! Как интересно.
Он усмехнулся и покинул отдел. Мы прекрасно поняли друг друга.
Какое, к черту, повышение?!
ЖЕКА
Стефания - вот как звали новенькую. Она зашла в отдел, когда я раскладывал монеты по годам, и кашлянула, привлекая внимание.
- Привет.
Я поднял голову и увидел высокую девушку с резко выпирающим подбородком. Тонкие крысиные губы, гордо вздернутый носик и одежда из лучших брендовых магазинов обнимала ее худосочное тело. На запястье посверкивали дорогущие часы из модной коллекции.
- Салют! - ответил я любимым приветствием Ивана.
Мы немного поболтали. Из разговора я понял, что моя собеседница глупа, как пробка. Она в восторге от того, что устроилась на работу в «Нумизмат и филателист». И от Руслана Альбертовича в частности.
Прошло время, и Стефания уже вовсю общалась с командой Вязникова, презирала Ивана и жаловалась на меня из-за любой мелочи и оплошности, которую я допустил. Поначалу, к ее жалобам не относились с вниманием, но когда я со смешком отверг подарок: старинный крест на латунной цепи, за меня взялись всерьез. Вслед за Иваном меня поместили в оппозицию - значит, делали все, чтобы испортить мне жизнь. Когда я вышел на работу в основной отдел, перед Новым Годом, (покупателей было много и один человек уже не справлялся), Вероника Савельева без зазрения совести свалила на меня всю грязную работу - разбор и выкладка товара, пересчет планшетов, холдеров и капсул.
- Я буду общаться с посетителями, а ты занимайся инвентаризацией, - сказала любовница Вязникова, посмотрев на меня нехорошим, оценивающим взглядом.
К закрытию магазина в отдел заглянул Руслан Альбертович. Я закрывал кассу, на которой практически не работал, и каково же было мое удивление, когда я узнал, что в кассе не хватает двух тысяч.
- Чья это касса? - просмотрев чек, нахмурился нумизмат.
- Руслан, а на этой кассе сегодня работал Алекс. Он весь день очень плохо выполняет свои обязанности, я даже не знаю, почему... Уж как я старалась - даже инвентаризацию сама провела, но все бесполезно.
- Ты провела? - возмутился я.
- Ну, конечно. У тебя, что, совсем память отшибло? И как ты умудрился ошибиться на две тысячи, Алекс? Это непростительный промах.
Заглянув в ее подведенные черным, смеющиеся нахальные глаза я понял, что меня подставили. Я отвернулся и встретился с требовательным взглядом Альбертовича.
- Ну? - сказал он хмуро, желваки на лице играли. - Как ты это объяснишь? Где мои деньги?
«Где твои деньги? Спроси у своей любовницы!» - хотел огрызнуться я, но промолчал. Впервые за все время я задумался об увольнении. Конечно, Ивэн говорил, что из этой организации пути обратно нет, но почему? Он мне не объяснил. А я все любил проверять самостоятельно.
- Я жду объяснений, - Вязников сидел хмурый и насупленный.
Я уже открыл было рот, чтобы осчастливить его своим увольнением, но тут дверь с грохотом открылась и внимание от меня было отвлечено. В дверях стоял спортивный мужчина. Короткая стрижка ежиком, лицо открытое, ясные голубые глаза.
Он мне кого-то неуловимо напоминал... И, переведя взгляд на директора, я понял, кого. Стоящий в дверях мужчина был улучшенной версией Вязникова, желтоволосой и светлоглазой. Вот каким мог бы стать Руслан, убери он с себя все розовое и блестящее, приведя тело в порядок... разве что брюзгливое выражение лица, так бы и осталось брюзгливым.
Мужчина меж тем уверенным шагом преодолел разделяющее нас пространство и кивнул Вязникову, сурово и с вызовом.
- Ну, здравствуй, Руслан.
Вязников долго изучал вновь вошедшего, его лицо стало хмурым и каким-то испуганным. А потом будто бы окаменело. Но за маской безразличия проступала ярость, ненависть и даже зависть, вот какие сильные чувства возбудил в нумизмате неожиданный посетитель!
- Что надо, Евгений? Мы уже давным-давно все обсудили, и повторять я не собираюсь...