Выбрать главу

- На работу,- практически не соврал я.

  Не говорить же, что в свой единственный выходной я по доброй воле еду в один из нумизматических магазинов, чтобы  выяснить у Ивана, что за ересь он нес в первый день нашего знакомства.

 Ее морщинистое лицо закачалось, как качается луна в глазах пьяного прохожего.

- Ой, ты мой финист, сокол ты мой ясный! Сереженька бы гордился тобой!

  Я кивнул, искоса посмотрев на бабу  Марту.  В ее глазах всегда набухали слезы,  когда она вспоминала о своем рано ушедшем  от  диабета сыне. О моем отце.

- Знаю, - просто ответил я, натягивая свитер.  - Но тут уж ничего не поделаешь.

Бабушка кивала в такт своим мыслям. Ее  светло-карий халат, с вышитыми на нем белыми цветами, колыхался.

- К матери то заглядываешь, чай?

  Я нахмурился, вновь возвращенный к неприятным мыслям.

 - Иногда, - сказал уклончиво,  закинул сумку на плечо и посмотрел в чуть раскосые,  зеленые глаза бабушки.  И прочитал в них отражение собственной застарелой боли.

- Не до меня им, бабусь, - сказал я мягко. - Да и зачем  оно мне?

- Не говори так!  - ее лицо неожиданно потемнело. Так на  небе иногда в один миг от сильного ветра собираются грозовые тучи и того и гляди, пойдет дождь.  - Как бы ты  к ней ни относился, Алексей, она твоя мать!

- Я прекрасно к ней отношусь, - ответил. - И помню, кто она мне.

  Я прошел к двери, бабушка посторонилась. Молча надел пальто и ботинки. Бабушка настойчиво глядела мне в спину, и я не выдержал, обернулся.

- Я  помню, кто она мне. А она вот,  как думаешь,  не забыла?

   Тонкие губы бабы Марты сложились в скорбную полоску.

- Как можно говорить такое о своей родной матери!  - проворчала она.  Впрочем, она меня не осуждала.  Сама понимала, что к чему.

 И за неимением аргументов, повторила:

- Не забывай, Алешенька, она  - твоя мать!

 - Не забуду, бабусь, - отозвался я и, кивнув на прощание, вышел за дверь.

  

***

 

Улица встретила меня холодом, ветром и даже градом! По такой погоде я и сам не заметил, как на удивление быстро добрался до Чернышевской, где находился второй магазин Альбертовича.  Вчера, по визитке, я посмотрел адрес, поэтому сейчас мне не составило труда сориентироваться по карте и найти улицу, где находился магазин. Я дошел практически до середины и увидел его  - черные двери призывно манили зайти внутрь, наверху  - знакомая вывеска и рисунок сидящего на кейсе нумизмата.   Значит, Ваня уже отрылся.

  Я прошел внутрь. Магазин встретил меня затемненной атмосферой, широким ассортиментом,  красиво оформленными витринами и спиной Ивана, он что-то докладывал в один из альбомов настолько увлеченно, что ничего не замечал вокруг.

 - Привет, - сказал я с порога.

  Его рыжая голова резко крутанулась, узнав меня, Иван улыбнулся.

- И тебе салют! - ответил он, привычно подмигнув. - Что, решил все-таки узнать правду о своем новом рабочем месте? 

- Решил разобраться в том бреде, что ты нес вчера,  - напрямик сказал я. - Про кресты и прочую ересь.

- А про зарплату тебе значит не интересно?  - хохотнул он. - Ладно, Следователь, проходи, садись, а я пока чайник поставлю.

  Я прошел в отдел. Надо признать, на этой точке царила более приятная атмосфера, чем в магазине на Ломоносовской.

 Иван принес две кружки крепко заваренного черного чая, сунул одну из них мне в руки и, пододвинув стул, уселся рядом.

- Не веришь?  - по-доброму прищурился он, глядя мне в глаза. - Хочешь, докажу?

  Он уже протягивал ладонь,  желая заключить спор, пари или что-то  в этом роде.

- Докажи,  - мягко согласился я, принимая вызов.

 Наши ладони встретились и разошлись. Спор заключен.

- А для начала - расскажи.

- Ты же все равно не поверишь,  Алекс.

- Почему же?  - удивился я. - Если все будет достаточно логично...

- Логично!  - фыркнул Иван и отхлебнул из кружки ароматного чая. Чай пах лимоном. - Логично! О какой логике может идти речь, когда ты работаешь в одном отделе с покойниками!

- Что?! - вскричал я и так дернул локтем, что половина чая выплеснулась вниз, на пол, еле кружку успел поймать.

- Что, что,  - хмуро ответил Иван, весь краснея  - от ворота до лба,  перевозбужденный, он продолжал: - Я тоже, знаешь, когда работать в эту фирму устраивался на такое не рассчитывал! По-началу все понравилось, вот правда запах смутил... этот приторный запах духов...

- При чем тут покойники?   - настойчиво потребовал я.

- На, любуйся, - Иван достал откуда-то снизу фотоаппарат и протянул мне.   - Там такие кадры - закачаешься!

 Я включил фотик и перешел в галерею. От первой фотографии у меня уже неприятно похолодело где-то внизу живота.

   На фото был заснят могильный памятник. Ничего особенного если не считать  даты и имени:  Евгеньевна Вероника  Савельева,  дата рождения 21 ноября 1981 года - дата смерти... июн..13 -  затертые буквы, без возможности разобрать. Я перелистнул - на следующей фотографии могильный памятник заснят ближе, чтобы была возможность разглядеть лицо  умершей девушки.  Фотоаппарат в моих руках дрогнул, я узнал знакомые черты.