И Том соглашался. Борщ он вообще не понимал – какой-то красный вареный салат.
Сейчас, спустя почти три года (невиданный срок!), они сидели в каком-то совсем маленьком заведении и с интересом оглядывались. Ресторан Inamo в Сохо ухитрился повесить обслуживание на посетителей – заказы здесь делались самостоятельно через специальные экраны. При этом гости сами определяли время ожидания блюд и теперь по этому поводу могли пожаловаться только на себя. Интерактивная система позволяла выбирать декор ресторана – при помощи сенсорной панели. Все по вашему вкусу: анимация, звуки, освещение, цвет стола – как будто бы вы находились у себя в комнате, за собственным компьютером, но при этом заказывали роскошное блюдо, а кто-то его приносил. Блюда здесь и в самом деле заслуживали названия «роскошных» – шеф-повар Энтони Том Соуза считался одним из лучших поваров Лондона.
Джейн пребывала в восторге, а вот Тому это футуристическое место не слишком понравилось. Стоило куда-то идти, чтобы снова оказаться в виртуальной реальности. Он бы предпочел, чтобы его к чему-то принудили – но к чему-то вышибающему дух, заставляющему забыть о повседневной действительности. Поэтому строчили они на своих айпадах кардинально разные отзывы. И даже не обнаружили, насколько сильно различались их мнения в этот раз. Если бы Том прислушался к тому, что происходит между ними, то удивился бы – между ними ходила на мягких лапах абсолютная тишина.
– Ты что-нибудь слышала об игре в го? – спросил он, наконец.
– Конечно, слышала, – ответила она, не отрываясь от работы. – Кто же о ней не слышал? Древняя китайская игра, похожа на шашки.
– Не хочешь поиграть?..
Джейн настолько удивилась, что даже подняла голову, и нарисованные брови ее дрогнули. Иногда Тому казалось, что она уж слишком походит на Вивьен Ли, и это сходство, которое когда-то его привлекло, теперь дико раздражало.
– В го? Ну, мы же не те лузеры, которые заводят странные хобби, чтобы отвлечься от своей неприглядной жизни… У меня есть работа. И ты. И это мне нравится.
Том показал в ухмылке острые белые зубы и поздравил себя с тем, что нисколько не удивлен. Его поставили на второе место после работы. Ну что ж, вполне логично. Разве сам он, спроси его, не ответил бы точно так же? Разве не стояла бы Джейн на четвертом, на пятом, на шестом месте?
Что вообще было в его жизни? Работа, которая одновременно являлась и сильным увлечением. Таинственные образцы чего-то, похожего на магические артефакты, в институтах и музеях. Редкое участие в археологических экспедициях. Частые путешествия. Несколько юношеских тайн, погребенных глубоко в памяти. Восторженные поклонники, щедрые редакторы. Костюмы от Burberry, черный кофе по утрам, прекрасный золотисто-белый дом в Кенсингтоне, доставшийся ему в наследство и позволявший не беспокоиться о будущем. Этот город, эта жизнь. Где в ней вообще оставалось место для Джейн?
Три года, с изумлением подумал Коллинз. Как он сумел так долго терпеть?
Джейн можно было с легкостью поменять на желтоглазого китайца, например. Навыки ресторанного критика он уже перенял, теперь ему хотелось научиться ловко обращаться с черными и белыми камешками.
***
В этот раз подпольную чайную он нашел без помощи Бона. Том вообще легко запоминал любую географию. Даже то обстоятельство, что он приходил сюда всего один раз, ночью и в дождь, ему не помешало.
Сегодня был обычный вечер, никаких мафиози, никаких судьбоносных партий, и чайная выглядела завораживающе мирно. Пара посетителей с меланхоличным видом поедала нечто, похожее на куриное мясо в сладком соусе, в красных плошках плавали свечки, и старик предсказуемо нашелся в углу, за самым неприметным столом, жевал простой желтый рис со специями, горкой лежавший перед ним в круглой чашке.
Том вдруг неизвестно отчего почувствовал робость, ему обычно вовсе не свойственную. Ему вдруг показалось нелепым, что он сюда пришел – вроде старик и пригласил-то его тогда не всерьез, и не договаривались они о встрече. Да и вообще все как-то чудно. Джейн права, зачем ему, Тому Коллинзу, вполне успешному лондонцу, никогда особо не интересовавшемуся восточной культурой, эти чертовы каменные шашки? Какого черта ему это умение понадобилось? Ни с одним из его хобби оно не пересекалось.
– Много думаешь, – подал голос китаец, и Том обнаружил, что тот уже некоторое время на него смотрит. – Пришел играть – давай играть.
Том вздохнул и молча сел напротив.
Доска в этот раз оказалась другой, проще, лежала на столе, а не опиралась на четыре золоченые ножки-тумбы, как гобан для главарей мафии. Да и камни прятались в простых холщовых мешочках, никакого шелка тонкой работы, никаких вышитых иероглифов.
Том нервничал, пальцы его слегка подрагивали.
Сначала игра показалась ему довольно простой. Ну, не сложнее шахмат уж точно, а в шахматы Том играл неплохо. Если бы китаец зубы не заговаривал, было бы еще проще.
Судя по словам старика, игроки в го считали, что есть всего семь уровней мастерства применительно к игре. Первый – знание правил и владение основными стратегиями. Второй – способность учитывать поведение соперников. Этот навык, объяснял Тому старик, легко тренируется даже без сознательных усилий. Душевный настрой, бойцовский дух, умение рисковать или обострять ситуацию – все это зачастую ясно видно и учитывается при принятии решения о поведении в партии.
– Сунь-цзы в «Искусстве войны» говорит: «Если ты знаешь себя и его, будешь всегда побеждать. Если знаешь себя, а его не знаешь – один раз выиграешь, а другой проиграешь. Если не знаешь ни себя, ни его – будешь всегда проигрывать», – вещал Коллинзу китаец.
Третьим уровнем считалась интуитивная способность угадывать камни соперников, то есть – разгадывать замыслы противника. Четвертый уровень обозначал «способность управлять удачей в игре».
– Удача, – бубнил старик, гипнотизируя взглядом свои черные камешки, – где бы она ни проявлялась, в игре или в жизни, показывает, как человек исполняет свой долг. Любые сильные эмоции – страх, жадность, желание победы, ненависть, высокомерие, нетерпение – заставляют игрока отклониться от золотой середины, что неизбежно ведет к поражению при игре с равным…
Дальше Том очень много предложений пропустил.
– И есть еще сверхтайный уровень… – не затыкался китаец.
– А он-то в чем заключается? – устало спросил Том, у которого начинала болеть голова от этой дребезжавшей шарманки.
Старик хмыкнул и уставился на него, как филин.
– Говорят, что это и есть нирвана.
– Говорят?..
– Сверхтайный уровень – это умение менять реальность при помощи игры. Но тогда мастер го перестает быть человеком.
– Им овладевают злые чары? – комически поднял брови Том.
– Можно и так сказать, – кивнул старик. – В тебе остается все меньше человеческого и все больше другого.
– Какого другого?
– Того, что заставляет тебя думать иначе. Ощущать себя чем-то более древним. Не частью этого мира, а тем, что призвано им управлять.
– Вы меня совсем запутали, – пожаловался Том. – Я уже смысла не вижу во всем этом. Я ошибся, видимо…
– Может быть, может быть, – проговорил старик. – Я буду даже счастлив, если так. Но даже если тебе покажется, что ты больше, чем есть… всегда помни о якоре.
Тут у Тома совсем в голове помутилось, он замолчал на несколько минут и, как ему казалось, совершенно машинально подвинул пару камней.
В виски долбили медные молоточки, а еще откуда-то донеслись необычные звуки – будто бы колокольчики звенели и кто-то играл на флейте, нежно, тонко, а потом раз – и зафальшивил, заскрипел несносно. И снова зазвенели колокольчики.
Том все больше хмурился, давно у него не случалось звуковых галлюцинаций. Духота здесь страшная, благовония, да еще китаец болтает без умолку – разве пожилые китайцы не должны быть молчаливыми и благостными? Якорь какой-то…