Воины Гастия заробели. Они стояли в нерешительности, глядя, как Ломпатри подходит к одному из поверженных всадников. Тот лежал на земле, отчаянно пытаясь дотянуться до отскочившего меча. Поняв, что над ним возвышается рыцарь, всадник замер и затаил дыхание.
– Моя Илиана выезжала со мной на охоту не холодным осенним днём, а летом! – свирепо сказал Ломпатри и со всей силы топнул по горлу всадника, сломав бедняге шею. Хруст мягких костей вместе с непонятным звуком, успевшим вырваться изо рта всадника, сняли оцепенение с людей Гастия.
– Убить! – закричал вирфалийский рыцарь, обнажив свой благородный меч.
Теперь в дело пошли не только мечи, но и копья, большие круглые щиты, топоры и луки со стрелами. Ломпатри метнулся назад, к своему коню; рассчитывать на то, что ещё есть время оказаться в седле он не смел – но дотянуться до щита стоило попытаться. Краем глаза рыцарь заметил, как нуониэль отпрыгнул с пути надвигавшихся на него конных воинов. Сказочное существо нырнуло с песчаной дороги, упав в густую траву. Затем Ломпатри схватил свой щит и еле успел прикрыться от кавалерийской пики: всадники уже настигли свою жертву и, не останавливаясь, устремились дальше по дороге, чтобы развернувшись, снова обрушить на Ломпатри сокрушительные удары своих древковых оружий. Конь рыцаря испугался суеты и снялся с места. Ломпатри еле успел схватить шлем. За всадниками на рыцаря навалилась куча спешившихся воинов. Обмундирование на них было не первой свежести, но сноровка выдавала в них опытных солдат. Короткие булатные мечи и круглые щиты приближались, сверкая точёной сталью на ярком осеннем солнце. Рыцарь нахлобучил шлем, в который уже был вложен подшлемник, и не стал его застёгивать; времени не осталось – настал миг, чтобы поднимать щит. Закрываясь щитом, глядя из-под плохо-надетого шлема, Ломпатри еле различал, что происходило вокруг. Он видел лишь узкую полосу дороги, где пешие воины отчего-то смялись и более не двигались на него. Ломпатри обернулся, успев за мгновение оценить расстояние до всадников позади и расстояние до своего коня, стоявшего теперь в высокой придорожной траве. Все враги оказались достаточно далеко. Поймав момент, рыцарь поправил свой шлем и, наконец, застегнул его как следует. Рыцарь приготовился принять бой. Но не он один теперь сражался с вирфалийскими солдатами. Нуониэль, пропустивший мимо себя конницу, вернулся на дорогу и остановил надвигавшихся на Ломпатри солдат. Нуониэль кинулся на врагов, не имея к этому, по мнению обычных людей, никаких мотивов. Нуониэль мог бы просто отсидеться в высокой траве, или же пуститься наутёк. Но для Ломпатри мотивы нуониэля являлись очевидными. Однако важнее этих мотивов для рыцаря оказались выводы об этом существе. Белому Единорогу стало ясно и то чувство, которое зародилось в нём в мгновение, когда Гастий стал называть нуониэля тварью. Воин, который стоит один против всех, не тварь. Твари те, кто гурьбой идут на одного.
Ломпатри пытался сосредоточиться на сражении, но нуониэль не переставал забирать всё внимание на себя. Этот худощавый мужчина, которого впору бы назвать старичком, плотно ввязался в дело с вирфалийцами. Кое-кто из них уже глотал пыль, ползая на четвереньках, а этот лихой малый с веточками вместо волос даже не вынул меча из своих ножен. Он бил наотмашь схороненным в берестяные ножны мечом. Двигался нуониэль со скоростью пятнадцатилетнего юнца, не отяжелённого гнетущим доспехом, а то и быстрее. Удары сыпались на вирфалийцев один за другим, а они ничего не могли с этим поделать. Кто-то падал, некоторые отступили и не решались подойти ближе. Остальным попадало, причём так сильно, что бедняги теряли равновесие не в силах даже стонать от боли. Один из вирфалийцев, сам того, видимо, не ожидая, парировал удар нуониэля, разрубив его ножны пополам. Нижняя часть деревянных ножен упала, обнажив половину тонкого, изогнутого клинка. Нуониэль снял и верхнюю часть ножен, выставив перед собой теперь оголённый клинок. И пусть его оружие оказалось тоньше булатных мечей вирфалийцев – острый предмет в руках этого искусного воина заставил всех противников не мешкая отпрыгнуть назад на несколько шагов.