«Я хотел бы поговорить с товарищем Шелковым», – заявил он первому попавшемуся в коридоре мальчику. Валентин Шелков был директором училища.
«Я – Шелков, что вам нужно?» – откликнулся стоявший рядом мужчина, удивленный дерзостью взъерошенного паренька.
«А я – Рудольф Нуреев, артист Уфимской оперы. Я хочу здесь учиться», – ответил юноша словами, которые репетировал десять лет.
Вызывающий ответ Рудольфа не покоробил Шелкова.
Он лишь улыбнулся и спокойно объяснил рвавшемуся в бой новобранцу, что тот явился слишком рано, что ему следует прийти 25 августа и для начала сдать экзамен. Шелкову было знакомо имя Нуреева. Абдурахман Кумысников, один из педагогов, присутствовавших на декаде, выполнил свое обещание и рекомендовал Рудольфа. И 2 июля 1955 года сам Шелков направил официальный запрос министру культуры Башкирии: «Во время башкирской декады в Москве педагог Ленинградского хореографического училища А. Л. Кумысников проэкзаменовал юного артиста Башкирского театра оперы и балета Рудольфа Нуреева (16 лет), продемонстрировавшего полную профессиональную пригодность для обучения в Ленинградском хореографическом училище. Просим Вас ходатайствовать в Министерстве культуры СССР о направлении его к нам на учебу и о назначении ему государственной стипендии, а также выделении места в общежитии».
Однако Рудольфу предстояло пройти заключительный отбор. И, с нетерпением ожидая открытия легендарного училища, чьи двери так долго оставались для него закрытыми, он знакомился с Ленинградом.
Глава 6
Окно на Запад
Свою первую неделю в Ленинграде Рудольф провел с Анной Удальцовой, которая в это же время приехала в Северную столицу навестить дочь. Обрадованная возможностью разделить со своим «дорогим мальчиком» восторг от встречи с городом, о котором она ему когда-то столько рассказывала, Удальцова приютила Рудольфа у себя и поводила по местам, сохранившимся в ее памяти.
Хотя его первое восприятие Ленинграда застила черная пелена промышленных пригородов, последующие впечатления Рудольфа окрасил его постоянно менявшийся свет: бледный и рассеянный, ослепительный и холодный, синевато-серый. Гуляя по Невскому проспекту, с его каменными дворцами, согретыми пастельной палитрой, Рудольф открыл для себя город со множеством оттенков и нюансов, способный неуловимо соответствовать любому настроению. «И перед младшею столицей померкла старая Москва, как перед новою царицей порфироносная вдова», – писал веком ранее поэт Александр Пушкин. Для Рудольфа, познавшего невозмутимую необъятность Москвы всего год назад, Ленинград, «благословенный Богом город», стал подлинным открытием. И хотя с Невского проспекта давно уже исчезли конные экипажи и дамы в горностаевых мехах времен Пушкина, восприимчивые глаза Рудольфа уловили все величие ушедшей эпохи. Москва, возможно, и диктовала стране политическую повестку, но важные для Рудольфа решения, касавшиеся художественной жизни, определял именно этот город с его ожерельем островов на Неве.
Единственный в России европейский город являл собой несокрушимый памятник Петру Великому, упорством которого кишевшие комарами болота были превращены в дивный город. Несгибаемая воля и энергия этого правителя, должно быть, восхищали Рудольфа[40]. Твердо вознамерившись вывести Россию из былой отсталости, Петр возвел свою новую столицу на топких берегах Невы. Изначально крепость для защиты от шведских войск, она обеспечивала торговые пути на Балтике и стала мостом в Европу. Изучивший корабельное дело в Амстердаме и Лондоне, Петр сознавал важность культурных обменов (благодаря им носивший его имя город стал со временем ассоциироваться во всем мире с безукоризненным величием русского классического балета). Для строительства дворцов он выписал французских, швейцарских, итальянских архитекторов, предоставив им карт-бланш при создании генерального плана города; и в конечном итоге Петербург приобрел такие же пропорциональные и совершенные формы, какие отличали легендарные яйца Фаберже.
При преемниках Петра, также ориентированных на Запад, город стал культурной Меккой и одной из величайших европейских столиц, сочетавшей в себе все стили – от пышного барокко царского Зимнего дворца, насчитывающего 1057 залов и покоев, до строгого неоклассического Эрмитажа, в котором императрица Екатерина Великая разместила свою личную коллекцию произведений искусства.
Балет стал еще одним модным европейским увлечением, прочно укоренившимся на российской почве. Начало ему было положено в 1738 году, ровно за два столетия до рождения Рудольфа. Именно тогда императрица Анна Иоанновна основала балетную школу[41] по настоянию балетмейстера Жан-Батиста Ланде, которого она выписала из Франции для обучения танцам своих придворных. Со временем в Санкт-Петербурге обжились многие французские и итальянские балетмейстеры. В их числе был и Шарль Дидло, благодаря которому петербургский балетный театр занял в Европе одно из первых мест, наряду с труппой Парижской оперы; поставленные им сюжетные балеты вдохновляли многих русских писателей, в частности А. С. Пушкина. Большой вклад в развитие русского балета внесли французский хореограф и танцовщик Мариус Петипа и два влиятельных педагога – Христиан Иогансон, ученик прославленного датчанина Августа Бурнонвиля, и Энрико Чекетти, итальянский танцовщик-виртуоз. Уроженец Марселя Петипа, заложивший каноны «большого балета», за свое полувековое владычество в императорских театрах Петербурга создал 56 оригинальных спектаклей и 17 новых редакций чужих балетов. Среди его постановок – такие шедевры, как «Спящая красавица», «Баядерка», «Дон Кихот», «Раймонда», «Лебединое озеро» (совместно с Львом Ивановым) и «Щелкунчик». Все эти балеты Нуреев позже воспроизвел на Западе.
40
В лондонской гостиной Нуреева висел портрет Петра I в полный рост. При высоте в 2,03 метра, Петр Великий, по отзывам современников, обладал волей и темпераментом под стать своему росту.
41
Ныне Академия русского балета им. А. Я. Вагановой. Первыми учениками «Танцовальной Ея Императорского Величества школы» были дети дворцовых слуг, обучавшиеся танцам для участия в увеселительных дворцовых мероприятиях.