Два, много чёрных, африканских студента практику преддипломную в горах проходят, Африка в Москву их прислала.
У лаборантки Любы, учатся практиканты правильно Закон Архимеда водой наполнять. Для шоколадных студентов, - белая лаборантка слаще сгущённого молока. Они Любу в лодку зовут, покатать белую хотят, разглядывать плотину с верхнего бьефа, - хорошая прелесть, неимоверная красота.
День, после рабочей ночи уставшим начинается; скользит лодка по глади усмирённой воды Вахша, Любу высматривают негры, гребут воду вдоль всей длинны шумной плотины, незаметно подплывают к самому водозабору у сброса, - водоворот утягивает лодку в преогромную скальную трубу; потеряла чернота из виду прелестную белянку.
Водоворот ненасытного тоннеля, лодочный алюминий опрокинул вверх дном. Барахтаются в прозрачной воде чёрные люди.
Плывучий студент за решётку арматурную удержался, второго практиканта вода жадно утянула, понесла, через весь километровый тоннель пропустила. Бурный сумасшедший поток водосброса, в русло перегороженной реки выкинул тело человека, уложил среди гранитных камней, не отыщешь: где среди тёмных, скользких валунов лежит тёмный африканский человек.
Чёрный континент, - чёрным горем опечален. В Африку полетела чёрная весть. Сын социалистического министра, в нижнем бьефе передовой науки остыл. Охладились международные отношения. ...Пора Африке американское рабовладение снова полюбить.
Вали тоже огорчён междунациональным столкновением. В Орджоникидзебаде в аэропорту, у автомата газовой воды, ремонтник - чафут, - таджика заколол. Двоюродного брата, отверткой в сердце ударил. Из службы армейской - Мирзо домой ехал, по привычке воду сладкую кулаком с газавтомата выбивать захотел...
Разгневанные таджики - механика тут же убили. Целой дивизией пришлось возмущение коренного народа усмирять. Позор для всего народобратского строя.
Вали смотрит на Любу, задремавшую у ямы пробной выборки плотинного грунта. Красиво уходила от смерти вчера, догадалась не садиться в чёрную лодку.
Урус женщина - мягкий женщина. Одним медовым взглядом притянуть можно. Никакой калым не надо. Косы трогать - можно. Щёки гладить можно. Целлловать - можно!.. Уааа...
Люба закуталась в серой фуфайке, ровно в полночь плотность укатанного грунта замеряет. Землекопы киркой, ломом и лопатой из тела плотины грунт достают, замеряют удельный вес, - до последнего камушка всё взвешивают, подумаешь - золото выкопали... - стелют плёнку, и водой заливают; каждую песчинку, водоизмещением учитывают.
Лаборатория даёт указание: ещё укатывать, увлажнять породу, до плотности природного камня доводить. Ночь до самого утра остывать будет, любовь к Зейнаб никогда не остынет в сердце Вали. Любу тоже можно любить, без свадьбы к себе забрать можно, - калым не надо. Хороший закон. Старый таджик свой закон имеет, говорит: жениться надо, на свой нация надо. Ааай, - плохой закон.
Скажет старый таджик: - сильно грамотный Вали, русскую жену иметь хочешь.
Сколько таджик русскую хочишь, - столько всегда обижаться будешь.
Сестра Вали, - Садык, тоже убежала от мужа. Совсем плохой муж, злой мужик. Отец за Садык мало калым брал.
И отца, и Садык убивать грозится зять: - Верни калым, верни калым...
Откуда - "верни калым"!
Русская жена - каждый день калым хочешь.
И где тут разумение слову найти, никто не в силах его записать. Правду ухватить надо, и что бы непременно в счастливый венец войти.
Сколько страсти нужно, что бы отразить состояние блаженной любви. Одной поэзии под силу любовь восславить.
Как пики Памира, стоят велики:
Рудаки, Хайям, Ширвани,
Саади, Фирдоуси, Хосров и Айни,
Величья такого нигде не найти.
Недосягаема тайна их лёгкого калама, только поэтам дана сила, нести вязы вечной радости сердцу.
Широка правда жизни, а не всякий её видит.