В сегодняшней процессии участвуют два Инче Пиа. Один из них, демонстрировавший свои таланты уже в течение многих лет, выступает сегодня в последний раз, другой, новичок, приходит ему на смену.
Все улицы, по которым движется шествие, заполнены плотной толпой. Мажорно звучит музыка. Слышны только индонезийские мелодии. Сквозь раскрытые двери китайских домов и лавок видны изукрашенные домашние алтари, где изысканные резные статуэтки соседствуют с аляповатой мишурой и фольгой. Перед алтарями зажженные свечи, увитые пестрыми лентами, иногда электрические лампочки. Здесь же возвышаются груды фруктов и сладостей.
Когда процессия проходила мимо нас во второй раз, я почувствовал, что устал от длительного стояния в жаре и духоте переполненной народом улицы. Я уже собирался уйти, как вдруг ко мне подошел какой-то офицер и пригласил подняться в его квартиру на втором этаже углового здания. Оттуда всю церемонию будет видно гораздо лучше. Приглашение пришлось как нельзя более кстати, и через несколько минут я уже сидел у окошка, вытянув усталые ноги. Вскоре здесь оказались и все мои спутники, кроме неутомимого Павла и его. верного оруженосца Марданиса, которые носились вдоль шествия, снимая его в разных ракурсах.
Шествие проходит в третий, в четвертый раз. Один из самоистязателей уже исчез, у второго все же появились на спине кровоточащие царапины. Детишки все так же недвижны в своих живописных позах, выглядят они очень усталыми. Впрочем, усталыми они показались мне с самого начала. Темнеет. Теперь у процессии совершенно иной вид. В глазах дракона и львов зажглись электрические лампочки, живые картины тоже иллюминированы. Декоративные жезлы превратились в факелы. Во многих местах колонны вспыхнули ярким белым светом калильные лампы. Их сугубо утилитарный вид как-то не вяжется с нарядными бумажными фонариками. Озаряются огнями и домашние алтари. Процессия, казавшаяся бесконечной, проплыла мимо в последний раз и исчезла. Мы благодарим хозяев, прощаемся и отправляемся домой.
Через несколько дней мы с Николаем и доктором Сурьо улетаем. Остальные отправятся через неделю-две вместе с коллекциями и снаряжением на японском пароходе «Королева Востока», который совершает рейсы между Токио и Джакартой.
Крупномасштабной картой разворачивается под нами Сулавеси. Чересполосица земли и воды. Забавно выглядят с высоты коралловые рифы. Желтая полоска надводной части окаймлена ядовито-зеленой водой мелководья, дальше начинается густая синева.
Летим над Западной Явой. Картины катастрофического наводнения, о котором мы уже читали в газетах, развертываются перед нами воочию. Водой залиты огромные пространства острова.
Пролетаем над Танджунг-Приоком, морскими воротами Джакарты. Множество судов у причалов и на рейде. По дороге из аэропорта в посольский городок мы уже можем оценить разрушительное действие дождливого сезона. Асфальт, такой гладкий несколько месяцев тому назад, теперь в сплошных выбоинах.
В посольском городке окунаемся в европейский комфорт, но мы уже настолько от него отвыкли, что, собственно, в нем и не нуждаемся. «Эр-кондишн» в нашей спальне целыми днями стоит невключенным.
Нам предстоит провести две отчетные конференции. Геологи будут заседать в «геологической столице» Бандунге, биологическая секция — в милом моему сердцу Богоре, в Национальном биологическом центре. Заключительное заседание намечается в Джакарте. Мне кроме формального отчетного доклада о результатах экспедиции нужно докладывать и об отдельных аспектах морской биологии, а также высказать свои соображения и дать рекомендации по дальнейшему развитию в Индонезии этой отрасли науки.
Поездка на Флорес не состоялась. Остается последний, заключительный аккорд нашей экспедиции — поездка на Кракатау на новом, только что полученном Индонезией по репарациям от Японии научно-исследовательском судне «Джаланиди».
Я спрашиваю, что означает в переводе его название «Джаланиди»? Узнать удается не сразу, так как слово это не индонезийское. В переводе с санскрита оно означает «Все воды земли».
— Эквивалент современного понятия «Мировой океан»?
— Нет, даже шире. Сюда включаются и пресные воды. Скорее, водная оболочка земного шара, гидросфера, — говорит мне знаток санскрита доктор Сурьо.
Через пять дней уходим в рейс. С утра пораньше я забрался на «Джаланиди» и мог подробнее познакомиться с судном, его лабораториями и палубными механизмами для научных исследований.