– А как с тем, как его, Моринцем?
Этого вопроса Луганский боялся больше всего. Думал, именно в связи с Моринцем и вызвал его Леонид Александрович. Развел руками.
– К сожалению, не вышло…
– Ты что, сдурел! Я же приказал: убрать!
– Судьба была на стороне Моринца.
– Судьба, говоришь? А про мою судьбу, да и про свою подумал?
– Лучшим хлопцам поручил, но Моринец оказался удачливее. Одним словом – олимпийский чемпион. Из автоматов не достали.
Яровой посидел еще немного. Видно, его опасения не оправданы. Ну, стукнул этот Моринец про Михайловку, но ведь у Василия Григорьевича чисто, милиционеры попали впросак, так и черт с ними…
Что Моринец может знать? Фактически, дулю с маком. Что поезд ограбили? Но ведь милиция об этом и так знает. Ну, взял его Луганский в Рудыки… И сидел этот чемпион под усадьбой: откуда мог узнать, кто именно живет в ней? Может, бывший чекист, приятель Луганского, или просто хороший знакомый, с которым Иван Павлович привык попивать водку?
Если трезво рассудить, может, и лучше, что попытка убрать Моринца сорвалась. Поднялась бы вонь на весь мир: и лучшие силы милиции бросили бы на поиски. А с милицией, хоть и не та она, что лет шесть-семь назад, шутить не стоит.
Эти соображения приглушили тревогу Ярового и он, почти успокоившись, направился к выходу из парка. Чего нельзя было сказать о Луганском. Сидел, словно на иголках: и как он просчитался с этим вшивым чемпионом! Как не сработал его многолетний чекистский опыт? Был убежден: про Михайловку мог стукнуть только Левко. Только он. Коляда – железо. Прочие – тоже свои в доску, к тому же, на Коляде и Сидоренко уже висит убийство. Да почти все они – типичные амбалы, с одной извилиной, им лишь бы деньги получить… Выходит, Моринец!
А Льва Моринца завербовал именно он – не таился, был уверен, что тот ради денег пойдет на все.
Если даже не Моринец, то нынче, после нападения в парке, Левко, без сомнения, прозрел. Может, и не стоило напускать на него Коляду с Сидоренко?
Однако, что сделано, того не вернуть. Но Моринец знает и его адрес, и фамилию, все о нем, даже номер машины. А если знает Моринец, знает и милиция: надо, как говорят урки, рвать когти. Удивительно, что к нему до сих пор не пришли. А дома у него автомат…
Подумав об этом, Иван Павлович почувствовал, как отяжелело все тело. До фени теперь все: и амбалы, и грузовики, и планы, о которых они только что рассуждали с Яровым. Не до жиру, быть бы живу…
Но ведь завтра следует вырвать у Ярового полтора миллиона. Если его заберут, хоть бы Мария не бедствовала.
Иван Павлович внимательно осмотрелся, видно, его еще не «ведут», но, пожалуй, точно определить трудно: милицейские ищейки теперь ушлые и надо иметь особенно зоркий глаз, чтобы засечь хвост. У него, правда, зоркий и тренированный, но все может быть…
Луганский неспешно побрел в глубину парка. Заметил: никто не поднялся с ближайших скамеек. Сделал большой крюк, прибавив шагу, и, выйдя из парка, сел в «Ладу». Развернулся на виадуке подле завода «Большевик» и отправился домой. Все время поглядывал в зеркальце заднего осмотра, но ничего подозрительного не заметил.
Марии не было дома. Иван Павлович вытянул из тайника в шкафу автомат, положил в чемодан и, не дожидаясь лифта, сбежал по лестнице вниз. На большой скорости проехал мост Патона и припарковал машину неподалеку от памятника Гоголю. Мелькнула мысль: день не может быть сплошь плохим, если он рядом с Пушкиным и Гоголем вытянул чемодан, добрался до лодочной станции, взял на прокат шлюпку. Выгреб из канала в Русановский пролив и осторожно, чтобы не привлечь внимание пляжников, утопил чемодан. Лишь тогда облегченно вздохнул и возвратился на улицу Чекистов.
В кабинете Задонько зазвонил телефон. – Докладывает лейтенант Слипчук, – услышал полковник. – Наш объект приблизительно в одиннадцать часов встретился в Пушкинском парке с Яровым.
– Уверены, что с Яровым?
– У меня фотография Ярового и не мог перепутать. Они разговаривали минут двадцать. Потом объект сел в собственную «Самару» и возвратился домой на улицу Чекистов. Вышел через несколько минут с чемоданчиком. Отправился на Русановку, ехал быстро, но я не отстал. На лодочной станции взял шлюпку и посреди Русановского пролива утопил чемоданчик. Эта акция нами зафиксирована на фотопленку. Потом объект возвратился домой. Продолжаю наблюдение.
– Хорошо, лейтенант. Место, где утоплен чемодан, запомнили?
– А как же!
– Благодарю за службу. – Полковник положил трубку.
– Засуетились… – усмехнулся. – Но поздно.
«ИНКОВЕСТ»
Возвратившись домой, Леонид Александрович не почувствовал себя спокойно и за железной дверью. Снял пиджак, швырнул на кресло, налил полстакана коньяку и опорожнил его одним духом. Но не отпустило: на душе лежал камень, не покидало предчувствие опасности, хотя здравый смысл и подсказывал – признаки этой опасности преувеличены. Однако здравому смыслу противоречили внутренний голос и интуиция, а интуиция Ярового никогда не подводила. Ей доверял безоговорочно и часто принимал совсем неординарные решения, которые, на первый взгляд, были не в ладу с логикой. Но редко когда ошибался. И дельцы из его окружения день ото дня все больше изумлялись исключительной проницательности Леонида Александровича.
Взглянув на бутылку, Яровой хотел налить еще, но пересилил себя. Выжал в стакан целый лимон и выпил сок без сахара, даже не поморщившись. Это отрезвило его, Леонид Александрович растянулся на диване, глубоко задумавшись. Так он пролежал с полчаса, прислушиваясь к внутреннему голосу, потом позвонил по телефону.
– Племяш? – спросил. – Дуй ко мне. Некогда? Бросай все, жду тебя.
Бросил трубку, открыл чемодан, полный денег, отсчитал полтора миллиона и спрятал в дипломат. Покончив с этим, снова взялся за телефон:
– Банк «Инковест»? Как мне связаться с Иосифом Аркадьевичем? Как кто? Ваш клиент, глава фирмы «Эней» Иван Гаврилович Попадин. Господин Рутгайзер мне срочно нужен, речь идет о большом вкладе в ваш банк. Соединяете? Иосиф Аркадьевич, звонит Иван Гаврилович Попадин, глава фирмы «Эней». Я хотел бы положить в ваш уважаемый банк около миллиарда. Как смотрите на это? С удовольствием? Думаю, одним удовольствием не обойдетесь, такие суммы и нынче на дороге не валяются. Откуда деньги? Удивляете меня, Иосиф Аркадьевич. Наша фирма всегда отличалась добропорядочностью. Кстати, не падайте в обморок: миллиард – и весь наличными! Откуда? Операции с нефтью, уважаемый. Где же нынче берутся наличные? Бензин да солярка – всегда деньги. Будем в течение часа. Хотел бы приветствовать вас лично. Чао, уважаемый.
И положил трубку. Хотелось еще выпить, но снова запретил себе. Засмеялся тихо-тихо: знал бы господин Рутгайзер, откуда эти деньги. Из вашего же банка, уважаемый, перечисленные полтора месяца назад фирме «Канзас». Но это тайна за семью печатями и вам никогда не проникнуть в нее. Перебьетесь, господин Рутгайзер…
Иван не опоздал. Он всегда отличался оперативностью и пунктуальностью. Остановился на пороге, с любопытством поглядывая на дядю.
– Почему такая поспешность?
Леонид Александрович указал на два чемодана, стоявшие посреди гостиной.
– В них миллиард. Без малого.
– Всего миллиард? – пренебрежительно скривился Иван.
– Не паясничай, – оборвал племянника Яровой, – сейчас поедем в банк «Инковест» и внесем на счет твоей фирмы.
– Почему я удостоился такой чести? За какие-такие заслуги?
– Потому, что ты мой племянник. И потому, что я тебе доверяю. Со мной могут случиться неприятности. А деньги будут лежать на твоем счету.
– Неприятности?.. У вас?.. – не поверил Иван.
– Говорю: могут случиться… Может, и обойдется… На всякий случай.
– Так бы и сказали: на всякий случай… А откуда, дорогой дядя, такие деньги?
– Много знать будешь, раньше состаришься.