— Шевели булками, — подталкивает он меня, и мой план по дефелированию проваливается.
Костя шлепает меня по заду, да так, что эхо по квартире разносится. Я ускоряю шаг. Спину печет от его взгляда неимоверно.
В ванной действительно полный бардак, и мне даже становится стыдно, что я вот так ушла и оставила друга в беде. Или не друга. Я даже определить не могу, кто мне теперь Костя, а самое главное, кто ему я. Единственное, что знаю, дико хочу его в себя. И чем быстрее. Тем лучше.
Он ужасно на меня влияет. Кто бы увидел сейчас нас, не поверил…
— Ну что застыла. Тряпку бери и собирай воду.
— То есть будешь просто смотреть? — все таки немного обидно. Он всегда помогал.
— Именно так. И согласись, ты это заслужила.
— Скотина, — беззлобно говорю, потом все-таки берусь за тряпку. Выжимаю ее в высокое черное ведро и снова собираю воду. Спину печет так, словно Костя по ней оголенными проводами скользит, но я все равно продолжаю убираться, стараясь не подавать вида, как мне тяжело. Как дрожат руки, как по ложбинке стекает капля пота, а сами железы висят очень неприлично.
Я хочу сесть на колени, но слышу новый приказ.
— Пока на корточки.
— Кость!
— Не спорь и мой давай. Активнее.
— Я тебе потом отомщу.
— Боюсь, боюсь, — хмыкает он, а я лишь на миг поворачиваю голову через плечо, смотря сначала на напряженное лицо, и только потом ниже, на брюки, которые буквально распирает. Будет забавно, если не выдержат….
Продолжая смотреть, перекинув копну на одну сторону, опускаюсь на корточки и снова принимаюсь за уборку. Собрать воду тряпкой. Выжать ее. Снова собрать воду. Эти механические движения даже успокаивают, правда расслабиться не дает взгляд Кости, который то и дело бьет плетью по шее, спине, заднице и часто, даже очень часто спускается ниже. Еще немного и мне покажется, что он трогает меня прямо там.
— Но коленях наверное тебе будет удобнее, -это его голос? От надсадных ноток в нем по телу ток пробегает. И вместо того, чтобы изящно сесть на колени, я на них падаю. С влажным шлепком ладоней и коленей о еще мокрый пол.
— Мой давай, — новая сиплая команда, и я возвращаюсь к уборке. На полу почти не остается воды, когда мои руки прямо на тряпке накрывают тяжелые ладони Кости, а его тело, все еще в одежде плотно прижимается со спины. Это такой невероятный контраст.
Мое обнаженное тело касается тканей одежды на его твердых мышцах. Колени плавятся, кожа горит, а руки под его пальцами отчаянно дрожат раненной птицей.
— Костя…
— Хотел тебе продемонстрировать, как правильно мыть пол, — он начинает двигать моими руками, плотно вдавливая в меня свой охрениельный стояк. И я просто закрываю глаза, отдаваясь этому странному действию. Правда странному, но мне так нравится, что бедра непроизвольно сжимаются, потому что влаги между ними так много, словно воду я выжимала именно туда.
— Поняла, как мыть?
— Ага, запомню на всю жизнь, — мой голос почти срывается, а лицо отчаянно пылает. Я поворачиваю голову именно так, чтобы синие глаза воткнулись в меня и пронзили насквозь.
— Ну если что…Я напомню, — почти шепот в губы, и мой рот непроизвольно открывается. Дышать больно, на шее словно веревка стягивается. Еще миллиметр. Еще один тяжелый синхронный вдох.
— Лена…
— Костя…
Губы смыкаются, как оголенные провода. И это словно взрыв электроприбора во влажном помещении. Его руки тут же перемещаются на мое тело, одна хватается за грудь, как за спасательный круг, а вторая накрывает затылок. Неведомым образом мы оба оказываемся на коленях, но теперь перед друг другом. Я держусь за его рубашку, второй рукой вытаскивая ее из брюк.
Но я быстро забываю, чем занимаются мои руки, потому что губы Кости усиливают напор, а я язык прорывает оборону, принимаясь вылизывать меня изнутри. Я уже не знаю где чьи губы, где чей язык, все это слилось в одно сумасшедшее соитие ртов, при котором даже сделать лишний глоток воздуха, кажется невозможным.
Он отрывается от моего рта только спустя минуту, смотрит в глаза, а я улыбаюсь как безумная.
Мне хорошо, как же хорошо. И даже рука, болезненно сжимающая грудь, не кажется мне лишней, и пальцы, с силой сжимающие мои волосы.
— Пиздец, хочу тебя. Всегда хотел, Лен.
— А почему молчал. Столько лет молчал.
— Если бы я знал, что ты тоже хочешь, ничего бы не встало на моем пути, но ты же чертова статуя, которая эмоции проявляет разве что…. Да никогда.