— Ты грязный шантажист. Всегда таким был… — стряхивает она мои руки. — Я уйду только, чтобы не потерять тебя, но эту разлучницу я никогда не приму. Чтобы ты не сделал, кому бы не заплатил. Теперь вместо ее лица все будут помнить ее задницу. Ей никогда от этого не отмыться, а тебе всегда нести этот крест…
Она уходит, а я остаюсь внизу и долго пью чай, который нес отец матери. Отец на прощание сказал, что во многом мать права. Все забудут, но помнить будут всегда. Мужчине такое прощается, женщине никогда.
— Кость? — Лена на лестнице. Одетая в штаны, явно больше ее по размеру и мой свитер. Она тихонько подходит к дивану, где лежит ее сумка, а потом приближается ко мне.
— Что ты делаешь?
— Думаю.
— Хорошо хоть в окно не сиганула.
— Сначала я так радовалась твоим словам, тому, как яро ты меня защищал, даже спорил со своей матерью, при этом так бережно, что я расплакалась.
— Да я виду, нос опять красный, — целую ее кончик, а у самого внутри болит. Разрывается что — то. Я знаю, что она скажет, и я не знаю какие аргументы привести против.
— А потом начала анализировать.
— Это всегда страшно…
— Эмоции схлынули, и я осознавала. Твоя мать права… Можно сколько угодно платить газетам, чтобы сделали опровержение. Можно сколько угодно отворачиваться и задирать нос, когда за твоей спиной шепчутся, но такой позор не смоешь…
— Секс со мной позор?
— Нет-нет, что ты! Секс с тобой— это феерия, это карнавал эндорфинов и допаминов и мне всегда будет хотеться еще! Но что дальше? Постоянно бороться с осуждением в мою сторону? Или со смешками в твою? Как ты бизнес будешь вести? Как общаться с политиками? Если бы я знала, что ты без этого сможешь, но ведь я понимаю — это вся твоя жизнь.
— Вот оно что? Сдаешь? Планируешь уехать в другой город, забыть все, найти себе дебильного Ваню?
— Почему именно Ваню?
-Не люблю это имя.
— Так будет лучше для всех. Катя… Она не остановится.Она будет вредить, она будет снова и снова обливать нас грязью. Завтра она наверняка заявит, что беременна, и тогда меня готова будет каждая женщина привязать к позорному столбу.
Башка начинает раскалываться.
Да, конечно проще сейчас отправить Лену, может иногда приезжать к ней, классно трахаться. Все всё забудут и может года через два, она сможет вернуться. Только вот одна проблема…
— Кость…
— Жди меня здесь. Отвезу тебя.
Она поджимает губы и кивает, уже готовая вот-вот разреветься.
Лена
Все правильно. Все так, как должно быть. И несмотря на разочарование, что сжирает меня изнутри, умом я понимаю, все хорошо. Костя не должен страдать. Не должен терять то, к чему стремился так долго. А я просто эпизод в его жизни, который он скоро забудет. Сейчас я сяду в самолет, приеду, найду квартиру, в которой буду жить. Найду работу в сети, чтобы никто не знал, кто я. Однажды смогу позвонить матери, которая наверное слегла с инфарктом. Однажды забуду Костю. Я же смогу его забыть. Его добрые, иногда хитрые с прищуром голубые глаза. Его твердые губы. Его ямочку на щеке. Его опытные, такие умелые руки, его член, вкус которого я не смогу забыть никогда. Он несколько раз в меня кончал. Интересно, есть шанс, что я смогу забеременеть и родить в тайне от всех, от Кати, которая не переживет такого. От матери Кости, которая почему — то меня ненавидит. И будет ненавидеть моего ребенка.
— Ты как? — Костя даже не смотрит в мою сторону. Осознал мамины слова? Понял, что жалеет?
— Нормально, — отвечаю с улыбкой. — Вообще, все к лучшему. Давно пора было сменить место жительства.
— И куда думаешь поехать?
— Не буду тебе говорить, чтобы не было соблазна все повторить… — смеюсь с натяжкой, а он усмехается.
— Это вряд ли..
Что? И как это расценивать? Он даже спать со мной больше не хочет? Не разочек на посошочек? Блиннн. Как больно то! Как я это переживу. Как я буду без лучшего друга, которому звонила чаще, чем в доставку еды… А он наверное даже горевать не будет.
— Ты поспи пока, — почти требует Костя, наверное даже разговаривать со мной не хочет. Ну и ладно. И правда в сон клонит. Может я закрою глаза и все происходящее покажется мне сном. Может быть судьба смилостивится надо мной, и я окажусь в точке отсчета, когда пришла в день влюбленных к нему в кабинет…
Хотя… Нет. Ведь тогда я бы не узнала, какого это быть с Костей. Какого это, когда твое тело боготворят. Позор— это конечно ужасно, но я готова перенести эту агонию снова, только чтобы снова вернуться в его надежные объятия.
Открываю глаза резко, даже немного ослепляет от яркого света. И я точно знаю, что это не аэропорт.